П ожалуй, нет более сильного, противоречивого и год от года обрастающего новыми откровениями эха русского Серебряного века, чем Марина Цветаева. Нешуточный гвалт поднимали, поднимают и, видимо, еще будут поднимать вокруг Сергея Есенина, в центре литературоведческого ажиотажа пребывал Маяковский, оказывалась Анна Ахматова, но столь методичного и неизбывного интереса к своему творческому наследию, биографии и накопленным за всю свою жизнь «артефактам», не знал, кажется, никто.

Довольно вспомнить хотя бы то, сколько биографий Цветаевой было издано в последние годы, не говоря уже о томах переписки, дневниках, мемуарах и тоннах опубликованного и переопубликованного творчества. В том числе неизвестного, незамеченного, неисследованного, в ипостаси которого Марина Ивановна была непривычна читателю. Но слава Цветаевой-личности опережала, да и опережает славу Цветаевой-поэта, так как толстые журналы и издательства отдавали и отдают предпочтение чему-нибудь биографическому, упорно уклоняясь от разговоров о самой поэзии. Несмотря на то, что с 60-х — 70-х годов, благодаря сборникам, выпущенным в Большой и Малой сериях «Библиотеки поэта», Цветаева-поэт стала широко известна в России, за кадром по-прежнему остается Цветаева-драматург, а самобытность и размах Цветаевой-прозаика мы только начинаем осознавать. А ведь проза, к которой она обратилась в эмиграции, возможно, один из самых удивительных — и с эстетической, и с лингвистической, и с исторической точки зрения — феноменов литературы прошлого века. Множество эссе, портретных очерков-реквиемов о литераторах-современниках, критических статей, мемуарных рассказов и прочая документально-художественная проза, генетически выросшая из уникальной авторской поэзии и вытягивающая ее оголенный лирический нерв, в начале ХХ века была названа еще юным тогда термином «лирическая проза».

Сегодня масштабы Цветаевой, личности и поэта, не примкнувшей ни к одному литературному течению, не влившейся ни в одну литературную тусовку, очевидны: первый поэт всего ХХ века, как сказал о Цветаевой Бродский. Но это стало очевидно сегодня, современному читателю, пережившему опыт Маяковского, Вознесенского, Рождественского, Бродского. А многие современники поэта относились к «телеграфной», экзальтированной манере Цветаевой более чем скептически, с нескрываемым раздражением. Даже эмиграция, где поначалу ее охотно печатали многие журналы и где она по-прежнему держалась особняком, сыграла с ней злую шутку: «В здешнем порядке вещей Я не порядок вещей. Там бы меня не печатали — и читали, здесь меня печатают — и не читают». Сказать, что при жизни Цветаеву не оценили по достоинству — не сказать ничего. И вряд ли дело было только лишь в одной готовности-неготовности принять столь новую, столь экстравагантную манеру. Отнюдь немаловажным было то, что Цветаева была сама по себе, одна, причем одна демонстративно, принципиально не желая ассоциировать себя с различными группками «своих-не своих», «наших-не наших», на которые была разбита вся русская эмиграция.

И на это тоже намекала Цветаева в том своем стихотворении. «Не с теми, не с этими, не с третьими, не с сотыми… ни с кем, одна, всю жизнь, без книг, без читателей… без круга, без среды, без всякой защиты, причастности, хуже чем собака…», — писала она Иваску в 1933 году. Не говоря уже о настоящей травле, о бойкоте, который объявила Цветаевой русская эмиграция, после того как обнаружилась причастность ее мужа, Сергея Эфрона, к НКВД и политическому убийству Игнатии Рейсса.

То, что позже поляк Збигнев Мациевски метко назовет «эмоциональным гигантизмом» Цветаевой, а Бродский — предельной искренностью, в эмиграции было принято считать женской истерикой и нарочитой взвинченностью, вымороченностью цветаевского стиха. Здесь беспросветная глухота к новому поэтическому языку множилась на личную и упорную неприязнь отдельных критиков к самой Марине Ивановне. Особенно последовательны в своих критических нападках были Адамович, Гиппиус и Айхенвальд. Адамович называл поэзию Цветаевой «набором слов, невнятных выкриков, сцеплением случайных и кое-каких строчек» и обвинял ее в «нарочитой пламенности» — весьма симптоматичной была их перепалка на открытом диспуте, где в ответ на цветаевское «Пусть пишут взволнованные, а не равнодушные», Адамович выкрикнул с места: «Нельзя постоянно жить с температурой в тридцать девять градусов!». Не признавал Цветаеву и Бунин. Но особенно в выражениях не стеснялась Зинаида Гиппиус, писавшая, что поэзия Цветаевой — «это не просто дурная поэзия, это вовсе не поэзия» и однажды бросившая в адрес поэта эпиграф «Помни, помни, мой милок, красненький фонарик…»: это самый красный фонарь, по мнению Гиппиус, следовало бы повесить над входом в редакцию журнала «Версты», который редактировала Цветаева, так как сотрудники редакции, как считала Гиппиус, прямым образом были связаны с «растлителями России». Более чем иронично относился к Цветаевой Набоков, однажды, подражая ее экзальтированной манере, написавший на нее пародию, которая, принятая за чистую монету, позже была опубликована под именем самой Цветаевой:

Иосиф Красный — не Иосиф
Прекрасный: препре-
Красный — взгляд бросив,
Сад вырастивший! Вепрь

Горный! Выше гор! Лучше ста Лин-
дбергов, трехсот полюсов
светлей! Из-под толстых усов
Солнце России: Сталин!

Чего можно было ожидать от возвращения в СССР — не в Россию, а в «глухую, без гласных, свистящую гущу» — поэту, открыто и категорично отвергавшему революцию и советскую идеологию, воспевавшему Белую армию, принципиально продолжавшему писать дореволюционной орфографией, подчеркивающему свою ненависть не к коммунизму, а к советским коммунистам и откровенно враждующего с Валерием Брюсовым, «преодоленной бездарностью» и «каменщиком от поэзии», который тогда, по большему счету, верховодил советской литературой? Безысходность ситуации: в эмиграции Цветаева была «поэтом без читателей», в СССР оказалась «поэтом без книги». Почти не выступала, не издавалась. Была возмущена тем, как Москва обращается с ней — с той, чья семья отдала городу три библиотеки, а отец основал Музей изящных искусств: «Мы Москву — задарили. А она меня вышвыривает: извергает. И кто она такая, чтобы передо мной гордиться?».

То, что Цветаева сделала для русской литературы, — эпохально. Сама она не признавала похвал ни в новаторстве, ни в художественности. В ответ на последние искренне оскорблялась, говорила, что ей «до художественности нет дела», относительно новаторства — негодовала: «…в Москве 20 г., впервые услыхав, что я «новатор», не только не обрадовалась, но вознегодовала — до того сам звук слова был мне противен. И только десять лет спустя, после десяти лет эмиграции, рассмотрев, кто и что мои единомышленники в старом, а главное, кто и что мои обвинители в новом — я наконец решилась свою «новизну» осознать — и усыновить».

Цветаева чувствовала слово, как никто другой, ощущала его физически — в живой динамике, с еще дышащей, пульсирующей этимологией, способной вскрыть новые смыслы и заострить прежние:

Она физически ощущала синтаксис, считая тире и курсив «единственными, в печати, передатчиками интонаций» и умея вложить надрыв, предельную экзальтацию высказывания в одно-единственное тире. Которым в буквальном смысле — словно полым прочерком — в своей прозе любила обозначать временные интервалы, а в качестве обрыва, срыва — вместо точки завершать стихи.

Марина Цветаева — поэт экстаза, высокого, запредельного и экзистенциального, приходящего в поэзию из собственной повседневной жизни, что так не любила Ахматова, считавшая, что в стихе должна оставаться недосказанность. Поэт крайностей, у которого «в щебете встреч — дребезг разлук». Цветаева-поэт эквивалентна Цветаевой-человеку — это уникальнейшая форма столь монолитного существования, когда поэзия врастает в жизнь, жизнь разрастается в поэзию, а быт превращается в бытие. В этом смысле Цветаева эскапист, но эскапист генетический, не предполагающий иного пути. Поэт от начала и до конца, дышащий будто не обычным воздухом, а какими-то иными атомами: «Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!» — в этом ключ к пониманию Цветаевой и ее поэзии, которые ни на миг неразрывны. Аналогичные примеры в том же экстравагантном и бурном Серебряном веке отыскать трудно. Разве что Блок. Отсюда — чудовищная неприспособленность к быту, к жизни вообще. «Я не люблю жизнь как таковой, для меня она начинает значить, т.е. обретать смысл и вес — только преображенная, т.е. — в искусстве». Даже в тяжелейший, голодный 1919 год она, отстраняясь от быта, писала, что «дрова для поэта — слова» и…

А знакомые между тем с содроганием вспоминали тогдашнюю Марину: все в те катастрофические годы как-то приспосабливались, а она — в подвязанных бечевкой разваливающихся башмаках, выменивающая у крестьян пшено на розовый ситец, оказавшаяся в нищете, поразительной даже на фоне голодной и чесоточной послереволюционной Москвы. Потом Волконский вспоминал, как однажды в Маринин дом в Борисоглебском переулке забрался грабитель и ужаснулся перед увиденной бедностью — Цветаева его пригласила посидеть, а он, уходя, предложил взять от него денег! И как же катастрофически сложилась судьба, что именно Марина Цветаева должна была увязнуть, погибнуть в этом быте, когда уже в самом конце, незадолго до самоубийства в глухой Елабуге, не имея времени писать, то ругалась с соседями по коммуналке, сбрасывающим с плиты ее чайник, то просилась устроиться посудомойкой в столовую Литфонда, то — за копейки на полевые работы, выбивая на двоих с сыном один продовольственный паек.

В разные годы Цветаеву то не замечали, воспринимали скептически, иронизировали как над «женщиной-поэтессой», осуждали как человека, морализировали, то, наконец, преклонялись, подражали, делали из ее имени культ — постигали, возможно, самого значительно поэта русского ХХ века. Кто и что для нас Цветаева сегодня, чем она отзывается в нас? Один из самых цитируемых, исследуемых, читаемых поэтов ХХ века. Один из самых, не побоюсь этого слова, современных поэтов, вторящих нашему времени трагическим надломом своей поэзии, — и дело вовсе не в ряде популярных театральных постановок «по Цветаевой» или перепевающих ее стихи современным музыкантах. Впрочем, сама Марина Ивановна предвосхищала время и нередко писала «из будущего», будучи твердо уверенной в том, что ее стихи еще зазвучат в полный голос. «В своих стихах я уверена непоколебимо», «Я не знаю женщины, талантливее себя к стихам», «Второй Пушкин» или «первый поэт-женщина» — вот чего я заслуживаю и, может быть, дождусь при жизни». Цветаева сегодня — поэт, осознанный нами как уникальный и великий, глубину которого, однако, нам еще предстоит осознать до конца.

По-небывалому

По-небывалому:
В первый раз!
Не целовала
И не клялась.

По-небывалому:
Дар и милость.
Не отстраняла
И не клонилась.

А у протаянного окна —
Это другая была —
Она.

Если и строила —
Дом тот сломлен.
С этой другою
Родства не помню.

С этой служанкою

Не окликай меня, —
Безоглядна.

Марина Цветаева. Жизнь в стихах

Для российской литературы она стала настоящим феноменом, отдельной эпохой. Её стихи всегда звучали искренне — в них она была настоящей, писала о своих самых личных чувствах и переживаниях.

И каждое событие её жизни нашло отражение в гениальных стихах.

Рождение

Родилась Марина Цветаева в Москве, 26 сентября по старому стилю (8 октября по новому) 1892 года, в день празднования памяти Иоанна Богослова — одного из 12 апостолов.

День был субботний:

Детство

В семье Цветаевых, помимо будущей поэтессы, было двое детей — сестра Анастасия и сводный брат Андрей.

Он был синеглазый и рыжий,

(Как порох во время игры!)

Лукавый и ласковый. Мы же

Две маленьких русых сестры.

Смерть матери

В 1906 году, когда Марине было 14, умирает её мать. Девочка, оставшаяся на попечении отца вместе с сестрой и братом, тяжело переживает эту трагедию.

С ранних лет нам близок, кто печален,

Скучен смех и чужд домашний кров…

Наш корабль не в добрый миг отчален

И плывёт по воле всех ветров!

Всё бледней лазурный остров-детство,

Мы одни на палубе стоим.

Видно грусть оставила в наследство

Ты, о мама, девочкам своим!

Путешествия

В детстве Марина много путешествовала — мать болела чахоткой, поэтому при её жизни семья часто переезжала с места на место в поисках наиболее подходящего для Марии Александровны климата. Жило семейство в Италии, Швейцарии, Германии. А в 1909 году, уже после смерти матери, Марина, свободно владевшая немецким и французским, посетила Париж — там она прослушала курс лекций по старофранцузской литературе в университете Сорбонны.

Я здесь одна. К стволу каштана

Прильнуть так сладко голове!

И в сердце плачет стих Ростана,

Как там, в покинутой Москве.

Париж в ночи мне чужд и жалок,

Дороже сердцу прежний бред!

Иду домой, там грусть фиалок

И чей-то ласковый портрет.

Первый сборник

Спустя год, в 1910 году, 18-летняя Марина выпускает свой первый сборник — «Вечерний альбом». Книга, изданная на карманные деньги Цветаевой, вышла тиражом всего в 500 экземпляров и была посвящена памяти Марии Башкирцевой — французской художницы русского происхождения, умершей в 20 с небольшим лет от туберкулёза. Тем не менее сборник сразу отметили Максимилиан Волошин, Валерий Брюсов и Николай Гумилёв — как они писали, Цветаева здесь «вся на грани последних дней детства и первой юности».

Замужество

1912 год оказался для Цветаевой судьбоносным: в январе она вышла замуж за литератора Сергея Эфрона, а в сентябре у них рождается дочь Ариадна. Тогда же поэтесса выпускает и свой второй сборник, посвящённый мужу — «Волшебный фонарь».

Самовар отшумевший заглох;

Погружается дом в полутьму.

Мне счастья не надо, — ему

Отдай моё счастье, Бог!

Зимний сумрак касается роз

На обоях и ярких углей.

Пошли ему вечер светлей,

Теплее, чем мне, Христос!

Я сдержу и улыбку и вздох,

Я с проклятием рук не сожму,

Но только — дай счастье ему,

О, дай ему счастье, Бог!

Отношения с Софией Парнок

Спустя пару лет после замужества Марина Цветаева знакомится с Софией Парнок — тоже поэтессой и переводчицей. София после развода с мужем начала строить отношения только с женщинами, вот и с Цветаевой их соединили романтические чувства. Ради новой возлюбленной Марина даже бросила своего мужа, но в 1916 году, после расставания с Софией, снова возвращается к нему.

Под лаской плюшевого пледа

Вчерашний вызываю сон.

Что это было? — Чья победа? —

Всё передумываю снова,

Всем перемучиваюсь вновь.

В том, для чего не знаю слова,

Годы гражданской войны

Цветаева переживает сложный период в жизни. Муж призван на службу и воюет в Добровольческой армии белых, а на Марину ложится забота о доме и о двух дочках — недавно она родила второго ребёнка.

Смерть младшей дочери

Положение очень плачевное, денег не хватает, и, чтобы спасти детей от голода, поэтесса решается на отчаянный шаг — отдаёт их в приют. Девочки там заболевают, и мать забирает Ариадну домой. Младшая дочь, Ирина, через какое-то время умирает в приюте.

Под рокот гражданских бурь,

Даю тебе имя — мир,

В наследье — лазурь.

Эмиграция

С 1922 года всё семейство — Цветаева, её муж и дочь — проживает за границей. Сергея Эфрона обвиняют в том, что он был завербован НКВД. В 1925 году рождается ещё один ребёнок — сын Георг. При этом средств к существованию становится всё меньше и меньше.

«Стихов я почти не пишу, и вот почему: я не могу ограничиться одним стихом — они у меня семьями, циклами, вроде воронки и даже водоворота, в который я попадаю, следовательно — и вопрос времени… А стихов моих, забывая, что я — поэт, нигде не берут, никто не берёт — ни строчки».

Возвращение на Родину и смерть

В 1939-м Цветаева возвращается в СССР. Муж, замешанный в политическом убийстве, приехал обратно ещё раньше. Вскоре арестовывают сначала Ариадну, а затем и Сергея Эфрона. В 1941 г. супруга поэтессы расстреливают, а дочь реабилитируют только в 1955 году.

Марина, вернувшись на родину, практически не пишет стихов, занимается переводами. Одна из последних записок поэтессы — просьба взять её посудомойкой в открывающуюся столовую Литфонда от 26 августа 1941 года.

Спустя несколько дней, 31 августа, Цветаева повесилась. Напоследок она оставила 3 письма, одно из которых было адресовано сыну.

«Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик».

Марина Цветаева. Душа, не знающая меры (София Гольдберг)

Пожалуй, нет более сильного, противоречивого и год от года обрастающего новыми откровениями эха русского Серебряного века, чем Марина Цветаева. Нешуточный гвалт поднимали, поднимают и, видимо, еще будут поднимать вокруг Сергея Есенина, в центре литературоведческого ажиотажа пребывал Маяковский, оказывалась Анна Ахматова, но столь методичного и неизбывного интереса к своему творческому наследию, биографии и накопленным за всю свою жизнь «артефактам», не знал, кажется, никто.

Довольно вспомнить хотя бы то, сколько биографий Цветаевой было издано в последние годы, не говоря уже о томах переписки, дневниках, мемуарах и тоннах опубликованного и переопубликованного творчества. В том числе неизвестного, незамеченного, неисследованного, в ипостаси которого Марина Ивановна была непривычна читателю. Но слава Цветаевой-личности опережала, да и опережает славу Цветаевой-поэта, так как толстые журналы и издательства отдавали и отдают предпочтение чему-нибудь биографическому, упорно уклоняясь от разговоров о самой поэзии.

Несмотря на то, что с 60-х — 70-х годов, благодаря сборникам, выпущенным в Большой и Малой сериях «Библиотеки поэта», Цветаева-поэт стала широко известна в России, за кадром по-прежнему остается Цветаева-драматург, а самобытность и размах Цветаевой-прозаика мы только начинаем осознавать. А ведь проза, к которой она обратилась в эмиграции, возможно, один из самых удивительных — и с эстетической, и с лингвистической, и с исторической точки зрения — феноменов литературы прошлого века. Множество эссе, портретных очерков-реквиемов о литераторах-современниках, критических статей, мемуарных рассказов и прочая документально-художественная проза, генетически выросшая из уникальной авторской поэзии и вытягивающая ее оголенный лирический нерв, в начале ХХ века была названа еще юным тогда термином «лирическая проза».

Сегодня масштабы Цветаевой, личности и поэта, не примкнувшей ни к одному литературному течению, не влившейся ни в одну литературную тусовку, очевидны: первый поэт всего ХХ века, как сказал о Цветаевой Бродский. Но это стало очевидно сегодня, современному читателю, пережившему опыт Маяковского, Вознесенского, Рождественского, Бродского. А многие современники поэта относились к «телеграфной», экзальтированной манере Цветаевой более чем скептически, с нескрываемым раздражением. Даже эмиграция, где поначалу ее охотно печатали многие журналы и где она по-прежнему держалась особняком, сыграла с ней злую шутку: «В здешнем порядке вещей Я не порядок вещей. Там бы меня не печатали — и читали, здесь меня печатают — и не читают». Сказать, что при жизни Цветаеву не оценили по достоинству — не сказать ничего. И вряд ли дело было только лишь в одной готовности-неготовности принять столь новую, столь экстравагантную манеру. Отнюдь немаловажным было то, что Цветаева была сама по себе, одна, причем одна демонстративно, принципиально не желая ассоциировать себя с различными группками «своих-не своих», «наших-не наших», на которые была разбита вся русская эмиграция.

Двух станов не боец, а — если гость случайный —
То гость — как в глотке кость, гость —
как в подметке гвоздь.

И на это тоже намекала Цветаева в том своем стихотворении. «Не с теми, не с этими, не с третьими, не с сотыми… ни с кем, одна, всю жизнь, без книг, без читателей… без круга, без среды, без всякой защиты, причастности, хуже чем собака…», — писала она Иваску в 1933 году. Не говоря уже о настоящей травле, о бойкоте, который объявила Цветаевой русская эмиграция, после того как обнаружилась причастность ее мужа, Сергея Эфрона, к НКВД и политическому убийству Игнатии Рейсса.

То, что позже поляк Збигнев Мациевски метко назовет «эмоциональным гигантизмом» Цветаевой, а Бродский — предельной искренностью, в эмиграции было принято считать женской истерикой и нарочитой взвинченностью, вымороченностью цветаевского стиха. Здесь беспросветная глухота к новому поэтическому языку множилась на личную и упорную неприязнь отдельных критиков к самой Марине Ивановне. Особенно последовательны в своих критических нападках были Адамович, Гиппиус и Айхенвальд. Адамович называл поэзию Цветаевой «набором слов, невнятных выкриков, сцеплением случайных и кое-каких строчек» и обвинял ее в «нарочитой пламенности» — весьма симптоматичной была их перепалка на открытом диспуте, где в ответ на цветаевское «Пусть пишут взволнованные, а не равнодушные», Адамович выкрикнул с места: «Нельзя постоянно жить с температурой в тридцать девять градусов!». Не признавал Цветаеву и Бунин. Но особенно в выражениях не стеснялась Зинаида Гиппиус, писавшая, что поэзия Цветаевой — «это не просто дурная поэзия, это вовсе не поэзия» и однажды бросившая в адрес поэта эпиграф «Помни, помни, мой милок, красненький фонарик…»: это самый красный фонарь, по мнению Гиппиус, следовало бы повесить над входом в редакцию журнала «Версты», который редактировала Цветаева, так как сотрудники редакции, как считала Гиппиус, прямым образом были связаны с «растлителями России». Более чем иронично относился к Цветаевой Набоков, однажды, подражая ее экзальтированной манере, написавший на нее пародию, которая, принятая за чистую монету, позже была опубликована под именем самой Цветаевой:

Иосиф Красный — не Иосиф
Прекрасный: препре-
Красный — взгляд бросив,
Сад вырастивший! Вепрь

Горный! Выше гор! Лучше ста Лин-
дбергов, трехсот полюсов
светлей! Из-под толстых усов
Солнце России: Сталин!

Чего можно было ожидать от возвращения в СССР — не в Россию, а в «глухую, без гласных, свистящую гущу» — поэту, открыто и категорично отвергавшему революцию и советскую идеологию, воспевавшему Белую армию, принципиально продолжавшему писать дореволюционной орфографией, подчеркивающему свою ненависть не к коммунизму, а к советским коммунистам и откровенно враждующего с Валерием Брюсовым, «преодоленной бездарностью» и «каменщиком от поэзии», который тогда, по большему счету, верховодил советской литературой? Безысходность ситуации: в эмиграции Цветаева была «поэтом без читателей», в СССР оказалась «поэтом без книги». Почти не выступала, не издавалась. Была возмущена тем, как Москва обращается с ней — с той, чья семья отдала городу три библиотеки, а отец основал Музей изящных искусств: «Мы Москву — задарили. А она меня вышвыривает: извергает. И кто она такая, чтобы передо мной гордиться?».

То, что Цветаева сделала для русской литературы, — эпохально. Сама она не признавала похвал ни в новаторстве, ни в художественности. В ответ на последние искренне оскорблялась, говорила, что ей «до художественности нет дела», относительно новаторства — негодовала: «…в Москве 20 г., впервые услыхав, что я «новатор», не только не обрадовалась, но вознегодовала — до того сам звук слова был мне противен. И только десять лет спустя, после десяти лет эмиграции, рассмотрев, кто и что мои единомышленники в старом, а главное, кто и что мои обвинители в новом — я наконец решилась свою «новизну» осознать — и усыновить».

Цветаева чувствовала слово, как никто другой, ощущала его физически — в живой динамике, с еще дышащей, пульсирующей этимологией, способной вскрыть новые смыслы и заострить прежние:

Сверхбессмысленнейшее слово: Рас — стаемся. — Одна из ста?
Просто слово в четыре слога, За которыми пустота.

Челюскинцы! Звук — Как сжатые челюсти (. )
И впрямь челюстьми — На славу всемирную — Из льдин челюстей Товарищей вырвали.

Она физически ощущала синтаксис, считая тире и курсив «единственными, в печати, передатчиками интонаций» и умея вложить надрыв, предельную экзальтацию высказывания в одно-единственное тире. Которым в буквальном смысле — словно полым прочерком — в своей прозе любила обозначать временные интервалы, а в качестве обрыва, срыва — вместо точки завершать стихи.

Марина Цветаева — поэт экстаза, высокого, запредельного и экзистенциального, приходящего в поэзию из собственной повседневной жизни, что так не любила Ахматова, считавшая, что в стихе должна оставаться недосказанность. Поэт крайностей, у которого «в щебете встреч — дребезг разлук». Цветаева-поэт эквивалентна Цветаевой-человеку — это уникальнейшая форма столь монолитного существования, когда поэзия врастает в жизнь, жизнь разрастается в поэзию, а быт превращается в бытие. В этом смысле Цветаева эскапист, но эскапист генетический, не предполагающий иного пути. Поэт от начала и до конца, дышащий будто не обычным воздухом, а какими-то иными атомами: «Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!» — в этом ключ к пониманию Цветаевой и ее поэзии, которые ни на миг неразрывны. Аналогичные примеры в том же экстравагантном и бурном Серебряном веке отыскать трудно. Разве что Блок. Отсюда — чудовищная неприспособленность к быту, к жизни вообще. «Я не люблю жизнь как таковой, для меня она начинает значить, т.е. обретать смысл и вес — только преображенная, т.е. — в искусстве». Даже в тяжелейший, голодный 1919 год она, отстраняясь от быта, писала, что «дрова для поэта — слова» и…

А если уж слишком поэта доймет
Московский, чумной, девятнадцатый год, —
Что ж, — мы проживем и без хлеба!
Недолго ведь с крыши — на небо!

А знакомые между тем с содроганием вспоминали тогдашнюю Марину: все в те катастрофические годы как-то приспосабливались, а она — в подвязанных бечевкой разваливающихся башмаках, выменивающая у крестьян пшено на розовый ситец, оказавшаяся в нищете, поразительной даже на фоне голодной и чесоточной послереволюционной Москвы. Потом Волконский вспоминал, как однажды в Маринин дом в Борисоглебском переулке забрался грабитель и ужаснулся перед увиденной бедностью — Цветаева его пригласила посидеть, а он, уходя, предложил взять от него денег! И как же катастрофически сложилась судьба, что именно Марина Цветаева должна была увязнуть, погибнуть в этом быте, когда уже в самом конце, незадолго до самоубийства в глухой Елабуге, не имея времени писать, то ругалась с соседями по коммуналке, сбрасывающим с плиты ее чайник, то просилась устроиться посудомойкой в столовую Литфонда, то — за копейки на полевые работы, выбивая на двоих с сыном один продовольственный паек.

В разные годы Цветаеву то не замечали, воспринимали скептически, иронизировали как над «женщиной-поэтессой», осуждали как человека, морализировали, то, наконец, преклонялись, подражали, делали из ее имени культ — постигали, возможно, самого значительно поэта русского ХХ века. Кто и что для нас Цветаева сегодня, чем она отзывается в нас? Один из самых цитируемых, исследуемых, читаемых поэтов ХХ века. Один из самых, не побоюсь этого слова, современных поэтов, вторящих нашему времени трагическим надломом своей поэзии, — и дело вовсе не в ряде популярных театральных постановок «по Цветаевой» или перепевающих ее стихи современным музыкантах. Впрочем, сама Марина Ивановна предвосхищала время и нередко писала «из будущего», будучи твердо уверенной в том, что ее стихи еще зазвучат в полный голос. «В своих стихах я уверена непоколебимо», «Я не знаю женщины, талантливее себя к стихам», «Второй Пушкин» или «первый поэт-женщина» — вот чего я заслуживаю и, может быть, дождусь при жизни». Цветаева сегодня — поэт, осознанный нами как уникальный и великий, глубину которого, однако, нам еще предстоит осознать до конца.

Не любила, но плакала. Нет, не любила, но все же
Лишь тебе указала в тени обожаемый лик.
Было все в нашем сне на любовь не похоже:
Ни причин, ни улик.

Только нам этот образ кивнул из вечернего зала,
Только мы — ты и я — принесли ему жалобный стих.
Обожания нить нас сильнее связала,
Чем влюбленность — других.

Но порыв миновал, и приблизился ласково кто-то,
Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши!
Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота
В пробужденьи души.

В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме.
(В нашем доме, весною. ) Забывшей меня не зови!
Все минуты свои я тобою наполнила, кроме
Самой грустной — любви.

Повторю в канун разлуки

Повторю в канун разлуки,
Под конец любви,
Что любила эти руки
Властные твои

И глаза — кого — кого-то
Взглядом не дарят! —
Требующие отчета
За случайный взгляд.

Всю тебя с твоей треклятой
Страстью — видит Бог! —
Требующую расплаты
За случайный вздох.

И еще скажу устало,
— Слушать не спеши! —
Что твоя душа мне встала
Поперек души.

И еще тебе скажу я:
— Все равно—канун! —
Этот рот до поцелуя
Твоего был юн.

Взгляд—до взгляда — смел и светел,
Сердце — лет пяти.
Счастлив, кто тебя не встретил
На своем пути.
—>

2009 — 2018 © Say me love! All rights reserved.

Стихи Цветаевой

Поэт Марина Ивановна Цветаева всегда говорила, что в стихотворении (или прозе – это не важно) можно опустить все то, что общеизвестно. Каждое слово должно стоять как монолитный камень и не шевелиться, не выпадать из ряда строчки. Если выпадает – слово подобрано неверно и нужно искать другое.

Многие люди понимают только стихи Цветаевой, написанные в юности. Но и юношеские ее стихи – содержат сжатую пружину жизни души. Например, ее стихи о великом русском поэте Владимире Кузьмине: описав его глаза, она дала портрет человека, всю его – и свою – жизнь вложила в эти короткие, но такие напряженно-насыщенные строки. Здесь в полный рост – две великие души, так и ушедшие мало кем понятые и принятые.

Поэзия была ее жизнью. Но она сразу же, с самого первого стиха, оказалась явлением, резко вышедшим из привычных традиционных представлений о поэзии. Господствовавшие в обществе того времени литературные вкусы с трудом принимали самобытность ее стихотворений. Но провозглашенному в юности жизненному принципу — никогда не зависеть ни от чего — она соблюдала до самой последней минуты и это вызвало неразрешимые противоречия и превратило ее судьбу в трагическую.

Первый же ее сборник – «Вечерний альбом», выпущенный ее в 1910 году, обратил на себя внимание самых взыскательных критиков: В. Я. Брюсова, Н. С. Гумилева, М. А. Волошина. Стихи Цветаевой были настолько талантливы, своеобразны, непосредственны, но и столь гениальны, что Волошин прозрел в Цветаевой великого поэта и познакомился с ней. Последующие сборники, вышедшие через несколько лет после первого, только подтвердили оценку критиков.

Сама Цветаева с трепетом относилась к поэтам, особенно к Ахматовой, которой она посвятила несколько стихотворений. Писала она стихи и другим своим современникам – Александру Блоку, Владимиру Маяковскому, Борису Пастернаку.

Она настолько хорошо владела языком, что ее стихи производили впечатление сильного ветра, но при этом были чрезвычайно гармоничны. И хотя она происходила из дворянской семьи, в ее творчестве очень сильны народные мотивы.

Но когда вместе с юностью закончилась мирная жизнь, когда начали бушевать над Россией шквалы революции и войн, особенно гражданской, ее поэзией стала откликом на эти страшные события. Как все, она страдала и голодала, но воспринимала эти лишения как предначертания собственной судьбы. Ей предстояла эмиграция, но все, что досталось ей в трудную пору 20-х годов она перенесла потому, что продолжала постоянно писать. И писала она в эти тяжелые дни вдохновенно: за три года создала около трехсот стихотворений, поэму-сказку и шесть пьес.

Не поняв и не приняв Октябрьской революции, она эмигрировала к мужу, оказавшемуся, из-за участия в белой армии, за границей. Но в белоэмигрантской среде Цветаева не прижилась так же, как и в советской России. Но и оказавшись в глубокой изоляции – стихи ее не печатались, на вечера поэзии ее почти не приглашали — стихи Цветаевой оказались никому не нужны – она продолжала писать. Она высказывала свое полное отвержение к богатым и сытым, но без ненависти, а жалея этих людей. Она страдала от ностальгии и когда решила, что можно вернуться, она приехала в Россию, последовав примеру мужа и дочери. Но и муж, и дочь, и сестра оказались в застенках и лагерях.

Трагическая судьба поэта – ее личная драма, переплетенная с трагедией века, оборвала ее жизнь. Но стихи Цветаевой встали в один ряд с лучшими творениями и перешли в разряд классики.

«Имя твое — птица в руке…» М. Цветаева

«Имя твое — птица в руке…» Марина Цветаева

Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.

Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.

Имя твое — ах, нельзя! —
Имя твое — поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое — поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим — сон глубок.

Анализ стихотворения Цветаевой «Имя твое — птица в руке…»

Марина Цветаева весьма скептически относилась к творчеству знакомых ей поэтов Единственным человеком, которого она боготворила в прямом смысле этого слова, являлся Александр Блок. Цветаева признавалась, что его стихи не имеют ничего общего с земным и обыденным, они написаны не человеком, а неким возвышенным и мифическим существом.

Цветаева не была близко знакома с Блоком, хотя часто бывала на его литературных вечерах и каждый раз не переставала удивляться силе обаяния этого незаурядного человека. Неудивительно, что в него были влюблены многие женщины, среди которых оказались даже близкие подруги поэтессы. Тем не менее, о своих чувствах к Блоку Цветаева никогда не говорила, считая, что в данном случае и речи не может быть о любви. Ведь для нее поэт был недосягаем, и ничто не могло принизить этот образ, созданный в воображении женщины, так любящей мечтать.

Марина Цветаева посвятила этому поэту довольно много стихов, которые позже были оформлены в цикл «К Блоку». Часть из них поэтесса написала еще при жизни кумира, включая произведение под названием «Имя твое – птица в руке…», которое увидело свет в 1916 году. Это стихотворение в полной мере отражает то искреннее восхищение, которое Цветаева испытывает к Блоку, утверждая, что это чувство – одно из самых сильных, которое она испытывала когда-либо в своей жизни.

Имя Блока ассоциируется у поэтессы с птицей в руке и льдинкой на языке. «Одно-единственное движенье губ. Имя твое – пять букв», — утверждает автор. Здесь следует внести некоторую ясность, так как фамилия Блока действительно до революции писалась с ятью на конце, поэтому состояла из пяти букв. И произносилась на одном дыхании, что не преминула отметить поэтесса. Считая себя недостойной того, чтобы даже развивать тему возможных взаимоотношений с этим удивительным человеком, Цветаева словно бы пробует на язык его имя и записывает те ассоциации, которые у нее рождаются. «Мячик, пойманный на лету, серебряный бубенец во рту» — вот далеко не все эпитеты, которыми автор награждает своего героя. Его имя – это звук брошенного в воду камня, женский всхлип, цокот копыт и раскаты грома. «И назовет нам его в висок звонко щелкающий курок», — отмечает поэтесса.

Несмотря на свое трепетное отношение к Блоку Цветаева все же позволяет себе небольшую вольность и заявляет: «Имя твое – поцелуй в глаза». Но от него веет холодом потустороннего мира, ведь поэтесса до сих пор не верит в то, что такой человек может существовать в природе. Уже после смерти Блока она напишет о том, что ее удивляет не его трагическая картина, а то, что он вообще жил среди обычных людей, создавая при этом неземные стихи, глубокие и наполненные сокровенным смыслом. Для Цветаевой Блок так и остался поэтом-загадкой, в творчестве которого было очень много мистического. И именно это возводило его в ранг некоего божества, с которым Цветаева просто не решала себя сравнивать, считая, что недостойна даже находится рядом с этим необыкновенным человеком.

Обращаясь к нему, поэтесса подчеркивает: «С именем твоим – сон глубок». И в этой фразе нет наигранности, так как Цветаева действительно засыпает с томиком стихов Блока в руках. Ей грезятся удивительные миры и страны, а образ поэта становится настолько навязчивым, что автор даже ловит себя на мысли о некой духовной связи с этим человеком. Однако проверить, так ли это на самом деле, ей не удается. Цветаева живет в Москве, а Блок – в Санкт-Петербурге, их встречи носят редкий и случайный характер, в них нет романтики и высоких отношений. Но это не смущает Цветаеву, для которой стихи поэта являются лучшим доказательством бессмертия души.

Марина Цветаева стихи

Стихотворения поэтов, написанные Александру Сергеевичу Пушкину для детей, школьников.

Школьные стихотворения о любви русской поэтессы Цветаевой.

Не спасет ни песен
Небесный дар, ни надменнейший вырез губ.
Тем ты и люб,
Что небесен.

Ах, запрокинута твоя голова,
Полузакрыты глаза — что?— пряча.
Ах, запрокинется твоя голова —
Иначе.

Стихи, стихотворения о декабре детские, для детей.

Скользкие, скользкие в декабре, в декабре,
Горочки, горочки во дворе, во дворе
Кружится, кружится и поет, и поет
Праздничный, праздничный хоровод, хоровод!

527/547-97-С, Громов, СГ, 22-24/8-10. Высота 155-160 см. Яркий лососево-оранжевый с рябиново-красным оттенком, на нижнем лепестке вишневое пятно в кремовом окаймлении. Красивая гофрировка складками и защипами. Ткани лепестков плотные, искрящиеся на солнце. Соцветие прочное, двухрядное, средней плотности, на длинном стебле. Хорошие ростовые качества. Один из лучших сортов гладиолусов в своем классе окраски. Отличная срезка. Клубнелуковица крупная, бело-кремовая, высокоприподнятая, диаметром 5.5-7 см.

По степени волнистости краев лепестков гладиолусы бывают не гофрированные (НГ), гофрированные (Г), сильно гофрированные (СГ) и очень сильно гофрированные (ССГ). Цифры через черту (/) обозначают 1-ое: количество бутонов в колосе и 2-е: количество одновременно открытых цветков.
Гладиолусы — требовательные цветы, для их выращивания необходимо проводить ежегодную посадку и выкапывание луковиц, их обработку и хранение, уход за посадками в период вегетации, борьбу с болезнями и вредителями.

Флокс марина цветаева

Флокс метельчатый, более 320 сортов

Коллекция 624 Скокова Светлана Сергеевна, Московская область, Климовск

Дата регистрации: 25/02/10

Обычные почтовые адреса есть по умолчанию, если нет, об этом обязательно сообщается

Возможна почтовая рассылка, предоплата, необходимо согласование, почтовые расходы 350р

Флокс марина цветаева

Второй выпуск подкаста компании посвящен разным способам приобретения жилья. Слушатели узнают о преимуществах ипотеки и рассрочки от застройщика, специальных предложениях для владельцев вторичной недвижимости, а также об использовании материнского капитала.

3 марта 2020 года в 17.00 в музейно-выставочном центре «Россия — моя история» состоится торжественное открытие выставки «Антарктида: два века исследований» (0+). Выставка посвящена истории открытия и освоения Антарктиды, природе Южного материка, работе советских и российских станций на территории Антарктиды.

Холдинг Setl Group стал лидером среди всех застройщиков Петербурга и Ленобласти по объему продаж в 2019 году — показатель в 2,25 раза больше, чем у ближайшего конкурента.

Материалы рубрики

Новости компаний

Информация

Рубрики

Проекты

Мы в соцсетях

© 2000-2019 Фонтанка.Ру
Свидетельство Роскомнадзора ЭЛ № ФС 77-66333 от 14.07.2016

«Фонтанка» — петербургская интернет-газета, где можно найти не только новости Петербурга, но и последние новости дня, и все важное и интересное, что происходит в России и в мире. Здесь вы отыщете наиболее значимые происшествия, новости Санкт-Петербурга, последние новости бизнеса, а также события в обществе, культуре, искусстве. Политика и власть, бизнес и недвижимость, дороги и автомобили, финансы и работа, город и развлечения — вот только некоторые из тем, которые освещает ведущее петербургское сетевое общественно-политическое издание. Санкт-Петербург читает «Фонтанку»! Наша аудитория — лидеры бизнеса и политики, чиновники, десятки тысяч горожан.

Флокс марина цветаева

Ю ТЕНФЬЮРД, Норвегия

Перевела Ирина Токмакова

ДОМ

Резвый встанет на рассвете,
Сном ленивец дорожит.
Побежит трамвай по рельсам,
Лота в школу побежит.
Папа едет на работу,
В магазин идёт сосед…
Ну а дом — он будет дома,
Он по сути — домосед.
Распахнёт глаза-окошки
И на солнце поглядит.
И тихонько дверь откроет:
— Новый день, привет, входи!

Кот, свернувшись, спит на кухне,
Пёсик в будочке сопит.
Лота дремлет на подушке,
А трамвай на рельсах спит…
А у дома нету дома,
Кроме дома самого.
Как его охватит дрёма,
Где, скажи, постель его?
Он вздохнёт прозрачной шторой,
Голубым окном моргнёт,
Двери он закроет скоро
И как будто бы уснёт.

ИМЕНА

Вечер такой спокойный,
Вечер такой красивый.
Вот — гладиолус стройный,
Вот — георгин спесивый,
Это — шары золотые,
Горошек — усы завитые,
И белые флоксы,
И красные флоксы,
А это — ромашки простые.
Не время я зря теряю,
Что их имена повторяю.
Они как спокойная музыка.
Они как вечерняя музыка.

ЛОСИНАЯ СТРАНА

За синим холмом, возле синих озёр
В чащобе берёзовой лоси живут.
Там мхов и лишайников мягкий ковёр,
Там тихий лосиный уют.

За синим холмом, возле топких болот,
Где частый кустарник, и лёжки, и пни,
Лосиный народ мирно листья жуёт,
Ты туда не ходи, тишину не вспугни.

НЕ ЛУЧШЕ ЛИ БЫТЬ ПОСЛЕДНИМ?

А кто-то хочет первым быть,
И сильным быть, и лучшим слыть,
Он вечно проявляет прыть,
И вечно задаётся,
И громче всех смеётся,
И своего добьётся.
Он будет впереди.

А кто-то тихий очень,
Он первым быть не хочет,
О славе не хлопочет,
Он любит неизвестное
И что-то интересное
Увидит на пути.

19 октября, суббота, 19.00
Большой зал филармонии (Михайловская ул., 2)

«Моя душа — мгновений след. »

Поэтический вечер

Марина ЦВЕТАЕВА

Читает Светлана КРЮЧКОВА

Страницы жизни (письма и дневники)

Любовная лирика разных лет

В концерте принимает участие

Александр НЕКРАСОВ гитара

Творчество известной актрисы Светланы Крючковой имеет черты универсальности: это не только театр, но и кино, и, в последние годы, все больше выступлений с поэтическими программами. Посредством стихотворных строк Крючкова пролагает путь к сердцам своих современников.

Творчество и личность Марины Цветаевой не может оставить равнодушными никого. Трагическая судьба, противостояние, высокий дух Цветаевой и сегодня будоражат умы. «В голодные годы Марина, если у нее было шесть картофелин, приносила три мне», — вспоминал поэт Константин Бальмонт. Можем ли мы сегодня, в эпоху консьюмеризма, вполне оценить этот поступок?

Автор бессмертных строк, “Мне нравится, что вы больны не мной,// Мне нравится, что я больна не вами,//Что никогда тяжелый шар земной// Не уплывет под нашими ногами», // Марина Цветаева была дочерью профессора московского университета, директора Румянцевского музея и пианистки, ученицы Николая Рубинштейна. Такое происхождение сулило гарантированную катастрофу каждому, кто после революции остался в Советской России. 17 лет, до 1939 года Цветаева со своим мужем Сергеем Эфроном провели в эмиграции, сначала в Праге, затем в Берлине и Париже. «Никто не может вообразить бедности, в которой мы живём. Мой единственный доход — от того, что я пишу. Мой муж болен и не может работать. Моя дочь зарабатывает гроши, вышивая шляпки. У меня есть сын, ему восемь лет. Мы вчетвером живём на эти деньги. Другими словами, мы медленно умираем от голода.», — пишет Цветаева в воспоминаниях. Если жизнь на чужбине была горькой, то возвращение на родину обернулось настоящей трагедией для семьи Цветаевой-Эфрона.

Сначала была арестована дочь Ариадна, затем — арестован и расстрелян муж Сергей Эфрон. Не выдержав боли и лишений, Цветаева, полностью осознавая происходящее, покончила с собой в Елабуге, оставив предсмертные записки сыну и тем, кого она просит о сыне позаботиться. Эти страшные документы эпохи потрясают своей подлинностью, заставляют снова и снова возвращаться к ним, а также к бессмертным стихам великого русского поэта.

Чтение между строк

Актриса БДТ имени Товстоногова Светлана Крючкова в Москве бывает нечасто. Но каждое ее выступление в столице непременно сопровождается аншлагом. В пятницу в «Школе современной пьесы» она представила поэтическую программу, состоящую из произведений двух великих женщин ХХ века – Марины Цветаевой и Анны Ахматовой. В актер

Едва раскрылся занавес и Крючкова прочитала первое стихотворение, как кто-то из зрителей достал фотоаппарат и стал делать снимки. Светлана Николаевна приостановила концерт: «К чему вспышки? Это отвлекает артиста. Вы же сами портите атмосферу вечера. Думаете, вы меня тестируете? Это я сегодня тестирую московский зал. В Петербурге такие фотовспышки представить просто невозможно». Замечание многим показалось справедливым, поэтому раздались аплодисменты.

Кстати, это был редкий поэтический вечер, на протяжении которого ни разу не зазвонили мобильники и никто не вышел из зала, хотя программа была подготовлена не самая легкая (точно не «на потребу публики»). Светлана Крючкова составила ее так, словно готовилась к научной конференции: помимо стихов приводила свидетельства современников и литературоведов, поясняла, при каких обстоятельствах была написана та или иная строка… Задолго и тщательно выстроила драматургию вечера, что чрезвычайно важно, когда читаешь поэзию: стоит сделать неверную оговорку, и этот зал тебя уже не услышит. Кроме того, это труд, не соизмеримый с оплатой. Никто не хочет этим заниматься, и сегодня на всю страну помимо Крючковой стихи читают только Сергей Юрский, Михаил Козаков, Олег Басилашвили, Алла Демидова и Алиса Фрейндлих. Александр Филиппенко замечательно читает прозу.

В Петербурге Светлана Николаевна выступает со стихами русских классиков XIX века. Для вечера в Москве («Неугасимое созвездье…») объединила несколько программ. В первом отделении звучала в основном поэзия Марины Цветаевой, во втором – Анны Ахматовой. Эти имена в школьных учебниках стоят рядом, но благодаря актерскому исполнению (и при столь тщательной научной подготовке) понимаешь, насколько разными были эти две великие женщины.

В минувшем году в интервью «Новым Известиям» Светлана Крючкова сказала, что, прежде чем читать со сцены Ахматову, готовилась к этому два (!) года. Не меньше времени ушло и на подготовку цветаевской программы. Волновалась. Много дней подряд до семи утра читала монографии, стараясь докопаться до самых глубин жизни поэтесс. Вероятно, поэтому обратилась к публике во время концерта: «Никогда не покупайте книг вроде «Анти-Ахматова». Не позволяйте нечистоплотным исследователям зарабатывать деньги, отдыхать и питаться за ваш счет. Бывает же так, что ребенок очень вас обидел. Вы же не станете публиковать эти слова и пояснять: «Вот такими были истинные отношения между матерью и сыном»?!»

Партнером во время выступления для Светланы Крючковой стал ее сын Александр, студент Санкт-Петербургского музыкального училища имени Мусоргского, который уже не первый год составляет музыкальные сопровождения для этих вечеров. Кстати, накануне они посетили дом-музей Цветаевой в Борисоглебском переулке, и на Александра сильное впечатление произвело заявление поэтессы, написанное ею в совет Литфонда за четыре дня до самоубийства: «Прошу принять меня на работу в качестве посудомойки в открывающуюся столовую Литфонда. 26 августа 1941 года».

Сама же Светлана Николаевна отнеслась к публике с максимальным доверием и, читая стихи, словно опасалась ненароком навязать собственное понимание творчества двух великих поэтесс (у каждого есть «своя» Цветаева и «своя» Ахматова). Поэтому и комментарии делала непременно с оговорками: «Вы, конечно, помните, как откликнулся на это стихотворение Максимилиан Волошин…»; «Как вы знаете, Цветаева покончила с собой 31 августа 1941 года…»; «Всем известно, как Бродский говорил про цветаевские стихи…»; «Вы, разумеется, знаете работы замечательного литературоведа Ирмы Викторовны Кудровой…». Благодаря такому неназидательному преподнесению многим захотелось и в самом деле все это знать и читать.

Литературный вечер Светланы Крючковой

Музыка и исполнение — Константин Куклин

Светлана Крючкова читала стихи Марины Цветаевой

Актриса читала стихи, наполняя партер
Мелодией голоса, схожего силой с органом,
Который молчал за спиной, только музыку сфер
Улавливал – фоном, совсем не казавшимся странным.

А голос актрисы, такой узнаваемо свой,
Легко проникал и к вершинам строки, и к глубинам,
И автор стихов представала пред нами живой,
И шёл холодок по напрягшимся зрительским спинам.

Без разницы в возрасте, в судьбах, и эта, и та,
Подруги и сверстницы – были равны и едины,
И словно прошедшего века кривая черта –
Зубцом систолическим билась под каждой грудиной.

Стихи наплывали ритмично, волна за волной,
Такой потаённою мощью дышала манера…
А женщина слушала, к арке прижавшись спиной,
Сама превратившись в лепную деталь интерьера.
* * *

Рейтинг работы: 57
Количество рецензий: 7
Количество сообщений: 9
Количество просмотров: 1794
© 17.10.2010 Марина Владимировна Чекина
Свидетельство о публикации: izba-2010-228497

Неавторизованный пользователь 22.10.2016 07:02:36

Послушал её и изменил свое отношение к женщинам.Браво.

Правильно изменили — нельзя всех под одну гребёнку — женщины разные бывают (как и мужчины).

Наталья 22.01.2016 20:28:17

Сложилось впечатление, что отзывы заказные. Я была на творческой встрече в государственной академической капелле Санкт-Петербурга 9.01.2016 года. Ужасно. Кроме жалоб актрисы на микрофон и плохое самочувствие я ничего не услышала. Билеты были не дешёвые, а отдачи никакой. Для народной артистки такое неуважение к зрителю неприемлемо.

Данный вечер состоялся 16 октября 2010 года. С тех пор многое изменилось, в том числе, к огромному сожалению, и в здоровье Светланы Николаевны. И она, действительно, могла себя плохо чувствовать, и, действительно, мог быть некачественный микрофон.
А я была на том концерте бесплатно, но это не принципиально. Принципиально то, что я отзывы не заказываю, ни на себя, ни на Крючкову. Вот вы пришли, анонимно нахамили, а я вам ещё и отвечаю.

Виктор Астраханцев 07.08.2015 11:05:31
Отзыв: положительный
Какие Прекрасные стихи о прекрасной актрисе!
Как жаль, что их не видел раньше и как хорошо, что их нашел сейчас.
Виктор

Крючкова читает стихи цветаевой

Искренняя, страстная, яркая, азартная — именно такой знают зрители Светлану Крючкову уже не один десяток лет, и именно такой она вышла к ним на встречу. Апплодисменты раздались незамедлительно. Тем более, что начала выступление актриса, можно сказать, со своей визитной карточки. Светлану Крючкову называют эпохой российского кино. Так что рассказать публике, ей было о чем. Она с легкостью делилась воспоминаниями о съемочных днях самых популярных и любимых народом фильмов, читала отрывки своих театральных ролей. На вечере не обошлось без историй из личной жизни. При этом актриса строго следила, чтобы в зале в это время её никто не снимал. Ведь все мысли и высказывания шли экспромтом. А щелчки и вспышки от фотоаппаратов мешают работать. К тому же, призналась актриса, готовясь к выступлению в Норильске, из-за своего плотного графика работы, она перепутала программы. И первый вечер перед норильской публикой прошел на импровизации. Но от этого не стал хуже. По крайней мере зрители в антракте, как рядовые театралы, так и профессиональные актеры, бурно обсуждали увиденное.

Умение не играть, а перевоплощаться, как призналась актриса после журналистам, дала ей в первую очередь хорошая школа — школа-студия МХАТ, где училась Крючкова.

Способность актрисы вжиться в образ героя и окружающие его обстоятельства публика особо прочувствовала во втором отделении, которое было полностью посвящено творчеству Марины Цветаевой и Анны Ахматовой. О жизни своих любимых поэтесс Крючкова знает, кажется всё. Читая стихи, каждый раз как будто переживает их нелегкую жизнь. Также любит, ненавидит и грустит. После выступления Светлана Крючкова попросила включить свет в зале. Хотела увидеть лица людей, пришедших к ней на встречу. Была особо рада, что в зале оказалось много молодых людей. Зрители долго не отпускали актрису со сцены. Кто-то даже пытался пообщаться и задать вопросы. Светлана Крючкова по возможности отвечала, пообещав обязательно приехать в наш город еще раз.

Цветаева Марина Ивановна — русская поэтесса, прозаик, переводчик, один из крупнейших русских поэтов XX века.. Марина Цветаева начала писать стихи в шестилетнем возрасте, причем не только на русском, но и на французском и немецком языках.

Цветаева сопоставляет себя со своими героями, наделяет их шансом жизни за пределами реальности, трагизм их земной жизни компенсирует принадлежностью к миру души, любви, поэзии. Именно поэтому стихи о любви Марины Цветаевой так задевают душу.

Мне нравится, что вы больны не мной

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью — всуе.
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не вами!

Люблю — но мука еще жива.
Найди баюкающие слова:

Дождливые, — расточившие все
Сам выдумай, чтобы в их листве

Дождь слышался: то не цеп о сноп:
Дождь в крышу бьет: чтобы мне на лоб,

На гроб стекал, чтобы лоб — светал,
Озноб — стихал, чтобы кто-то спал

И спал.
Сквозь скважины, говорят,
Вода просачивается. В ряд
Лежат, не жалуются, а ждут
Незнаемого. (Меня — сожгут).

Баюкай же — но прошу, будь друг:
Не буквами, а каютой рук:

ЛЮБОВЬ

Ятаган? Огонь?
Поскромнее, — куда как громко!
Будь, знакомая, как глазам — ладонь,
Как губам —
Имя собственного ребенка.

КРОМЕ ЛЮБВИ

Не любила, но плакала. Нет, не любила, но все же
Лишь тебе указала в тени обожаемый лик.
Было все в нашем сне на любовь не похоже:
Ни причин, ни улик.

Только нам этот образ кивнул из вечернего зала,
Только мы — ты и я — принесли ему жалобный стих.
Обожания нить нас сильнее связала,
Чем влюбленность — других.

Но порыв миновал, и приблизился ласково кто-то,
Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши
Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота
В пробужденьи души.

В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме.
(В нашем доме, весною. ) Забывшей меня не зови!
Все минуты свои я тобою наполнила, кроме
Самой грустной — любви.

Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе
Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь.
О милая! Ни в гробовом сугробе,
Ни в облачном с тобою не прощусь.

И не на то мне пара крыл прекрасных
Дана, чтоб на сердце держать пуды.
Спеленутых, безглазых и безгласных
Я не умножу жалкой слободы.

Нет, выпростаю руки, стан упругий
Единым взмахом из твоих пелен,
Смерть, выбью!— Верст на тысячу в округе
Растоплены снега — и лес спален.

И если все ж — плеча, крыла, колена
Сжав — на погост дала себя увесть,—
То лишь затем, чтобы, смеясь над тленом,
Стихом восстать — иль розаном расцвесть!

Плохое оправдание

Как влюбленность старо, как любовь забываемо-ново:
Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм.
О мучительный стыд за вечернее лишнее слово!
О тоска по утрам!

Утонула в заре голубая, как месяц, трирема,
О прощании с нею пусть лучше не пишет перо!
Утро в жалкий пустырь превращает наш сад из Эдема.
Как влюбленность — старо!

Только ночью душе посылаются знаки оттуда,
Оттого все ночное, как книгу, от всех береги!
Никому не шепни, просыпаясь, про нежное чудо:
Свет и чудо — враги!

Твой восторженный бред, светом розовыл люстр золоченный,
Будет утром смешон. Пусть его не услышит рассвет!
Будет утром — мудрец, будет утром — холодный ученый
Тот, кто ночью — поэт.

Как могла я, лишь ночью живя и дыша, как могла я
Лучший вечер отдать на терзание январскому дню?
Только утро виню я, прошедшему вздох посылая,
Только утро виню!

Какой-нибудь предок мой был — скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром?

Не он ли, смуглый, крадет с арбы
Рукой моей — абрикосы,
Виновник страстной моей судьбы,
Курчавый и горбоносый?

Дивясь на пахаря за сохой,
Вертел между губ — шиповник.
Плохой товарищ он был, — лихой
И ласковый был любовник!

Любитель трубки, луны и бус,
И всех молодых соседок.
Еще мне думается, что — трус
Был мой желтоглазый предок.

Что, душу черту продав за грош,
Он в полночь не шел кладбищем.
Еще мне думается, что нож
Носил он за голенищем,

Что не однажды из-за угла
Он прыгал, — как кошка гибкий.
И почему-то я поняла,
Что он — не играл на скрипке!

И было все ему нипочем,
Как снег прошлогодний — летом!
Таким мой предок был скрипачом.
Я стала — таким поэтом.

Два солнца стынут, — о Господи, пощади! —
Одно — на небе, другое — в моей груди.

Как эти солнца, — прощу ли себе сама? —
Как эти солнца сводили меня с ума!

И оба стынут — не больно от их лучей!
И то остынет первым, что горячей.

Откуда такая нежность?
Не первые — эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала — темней твоих.

Всходили и гасли звезды
(Откуда такая нежность?),
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.

Еще не такие песни
Я слушала ночью темной
(Откуда такая нежность?)
На самой груди певца.

Откуда такая нежность?
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами — нет длинней?

Кто создан из камня, кто создан из глины, —
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело — измена, мне имя — Марина,
Я — бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти —
Тем гроб и надгробные плиты.
— В купели морской крещена — и в полете
Своем — непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробъется мое своеволье.
Меня — видишь кудри беспутные эти? —
Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной — воскресаю!
Да здравствует пена — веселая пена —
Высокая пена морская!

стихи Цветаевой о любви

Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе

Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе
Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь.
О милая! Ни в гробовом сугробе,
Ни в облачном с тобою не прощусь.

И не на то мне пара крыл прекрасных
Дана, чтоб на сердце держать пуды.
Спеленутых, безглазых и безгласных
Я не умножу жалкой слободы.

Нет, выпростаю руки, стан упругий
Единым взмахом из твоих пелен,
Смерть, выбью!— Верст на тысячу в округе
Растоплены снега — и лес спален.

И если все ж — плеча, крыла, колена
Сжав — на погост дала себя увесть,—
То лишь затем, чтобы, смеясь над тленом,
Стихом восстать — иль розаном расцвесть!

Идешь, на меня похожий

Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала – тоже!
Прохожий, остановись!

Прочти – слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь – могила,
Что я появлюсь, грозя.
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились.
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, –
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли.
– И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.

Под лаской плюшевого пледа

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки — что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

Повторю в канун разлуки

Повторю в канун разлуки,
Под конец любви,
Что любила эти руки
Властные твои

И глаза — кого — кого-то
Взглядом не дарят! —
Требующие отчета
За случайный взгляд.

Всю тебя с твоей треклятой
Страстью — видит Бог! —
Требующую расплаты
За случайный вздох.

И еще скажу устало,
— Слушать не спеши! —
Что твоя душа мне встала
Поперек души.

И еще тебе скажу я:
— Все равно—канун! —
Этот рот до поцелуя
Твоего был юн.

Взгляд—до взгляда — смел и светел,
Сердце — лет пяти.
Счастлив, кто тебя не встретил
На своем пути.

Следующей

Святая ль ты, иль нет тебя грешнее,
Вступаешь в жизнь, иль путь твой позади, —
О, лишь люби, люби его нежнее!
Как мальчика, баюкай на груди,
Не забывай, что ласки сон нужнее,
И вдруг от сна объятьем не буди.

Будь вечно с ним: пусть верности научат
Тебя печаль его и нежный взор.
Будь вечно с ним: его сомненья мучат,
Коснись его движением сестер.
Но, если сны безгрешностью наскучат,
Сумей зажечь чудовищный костер!

Ни с кем кивком не обменяйся смело,
В себе тоску о прошлом усыпи.
Будь той ему, кем быть я не посмела:
Его мечты боязнью не сгуби!
Будь той ему, кем быть я не сумела:
Люби без мер и до конца люби!

Кроме любви

Не любила, но плакала. Нет, не любила, но все же
Лишь тебе указала в тени обожаемый лик.
Было все в нашем сне на любовь не похоже:
Ни причин, ни улик.

Только нам этот образ кивнул из вечернего зала,
Только мы — ты и я — принесли ему жалобный стих.
Обожания нить нас сильнее связала,
Чем влюбленность — других.

Но порыв миновал, и приблизился ласково кто-то,
Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши!
Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота
В пробужденьи души.

В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме.
(В нашем доме, весною. ) Забывшей меня не зови!
Все минуты свои я тобою наполнила, кроме
Самой грустной — любви.

Вот опять окно

Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может, пьют вино,
Может, так сидят.
Или просто – рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
Крик разлук и встреч –
Ты, окно в ночи!
Может – сотни свеч,
Может – две свечи.
Но и нет уму
Моему покоя.
И в моем дому
Завелось такое.

На солнце, на ветер, на вольный простор

На солнце, на ветер, на вольный простор
Любовь уносите свою!
Чтоб только не видел ваш радостный взор
Во всяком прохожем судью.
Бегите на волю, в долины, в поля,
На травке танцуйте легко
И пейте, как резвые дети шаля,
Из кружек больших молоко.
О, ты, что впервые смущенно влюблен,
Доверься превратностям грез!
Беги с ней на волю, под ветлы, под клен,
Под юную зелень берез;
Пасите на розовых склонах стада,
Внимайте журчанию струй;
И друга, шалунья, ты здесь без стыда
В красивые губы целуй!
Кто юному счастью прошепчет укор?
Кто скажет: «Пора!» забытью?
— На солнце, на ветер, на вольный простор
Любовь уносите свою!

Не чернокнижница! В белой книге

Не чернокнижница! В белой книге
Далей донских навострила взгляд!
Где бы ты ни был — тебя настигну,
Выстрадаю — и верну назад.

Ибо с гордыни своей, как с кедра.
Мир озираю: плывут суда,
Зарева рыщут. Морские недра
Выворочу — и верну со дна!

Перестрадай же меня! Я всюду:
Зори и руды я, хлеб и вздох,
Есмь я и буду я, и добуду
Губы — как душу добудет Бог:

Через дыхание — в час твой хриплый,
Через архангельского суда
Изгороди! — Всe уста о шипья
Выкровяню и верну с одра!

Сдайся! Ведь это совсем не сказка!
— Сдайся! — Стрела, описавши круг.
— Сдайся! — Еще ни один не спасся
От настигающего без рук:

Через дыхание. (Перси взмыли,
Веки не видят, вкруг уст — слюда. )
Как прозорливица — Самуила
Выморочу — и вернусь одна:

Ибо другая с тобой, и в судный
День не тягаются.
Вьюсь и длюсь.
Есмь я и буду я и добуду
Душу — как губы добудет уст

Ваш нежный рот — сплошное целованье

Ваш нежный рот — сплошное целованье.
— И это все, и я совсем как нищий.
Кто я теперь? — Единая? — Нет, тыща!
Завоеватель? — Нет, завоеванье!

Любовь ли это — или любованье,
Пера причуда — иль первопричина,
Томленье ли по ангельскому чину —
Иль чуточку притворства — по призванью.

— Души печаль, очей очарованье,
Пера ли росчерк — ах! — не все равно ли,
Как назовут сие уста — доколе
Ваш нежный рот — сплошное целованье!

Кошки

Они приходят к нам, когда
У нас в глазах не видно боли.
Но боль пришла — их нету боле:
В кошачьем сердце нет стыда!

Смешно, не правда ли, поэт,
Их обучать домашней роли.
Они бегут от рабской доли.
В кошачьем сердце рабства нет!

Как ни мани, как ни зови,
Как ни балуй в уютной холе,
Единый миг — они на воле:
В кошачьем сердце нет любви!

Писала я на аспидной доске

Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблеклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду, и кольцом на стеклах, —

И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец, — чтоб всем было известно! —
Что ты любим! любим! любим! любим! —
Расписывалась — радугой небесной.

Как я хотела, чтобы каждый цвел
В веках со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест-накрест перечеркивала — имя.

Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты — уцелеешь на скрижалях.

Откуда такая нежность?

Откуда такая нежность?
Не первые — эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала — темней твоих.

Всходили и гасли звезды
(Откуда такая нежность?),
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.

Еще не такие песни
Я слушала ночью темной
(Откуда такая нежность?)
На самой груди певца.

Откуда такая нежность?
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами — нет длинней?

Стихи Цветаевой Марины

Стихи Цветаевой Марины — стихи Марины Ивановны Цветаевой о любви. Проникновенные и чувственные замечательной поэтессы вдохновляют множество людей в разных уголках нашей планеты.

Иван Франко «Сыплет, сыплет, сыплет снег» — Марина Цветаева

Сыплет, сыплет, сыплет снег.
Над равниною бесплодной
Мириадами летят
Мотыльки зимы холодной.

Одноцветны, как тоска,
Холодны, как злая доля,
Засыпают все пути,
Всю красу лугов и поля. Читать далее «Иван Франко «Сыплет, сыплет, сыплет снег» — Марина Цветаева» →

Я знаю правду! Все прежние правды — прочь — Марина Цветаева

Я знаю правду! Все прежние правды — прочь!
Не надо людям с людьми на земле бороться.
Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь.
О чём — поэты, любовники, полководцы?
Уж ветер стелется, уже земля в росе,
Уж скоро звёздная в небе застынет вьюга,
И под землёю скоро уснем мы все,
Кто на земле не давали уснуть друг другу. Читать далее «Я знаю правду! Все прежние правды — прочь — Марина Цветаева» →

Как мы читали «Lichtenstein» — Марина Цветаева

Тишь и зной, везде синеют сливы,
Усыпительно жужжанье мух,
Мы в траве уселись, молчаливы,
Мама Lichtenstein читает вслух.

В пятнах губы, фартучек и платье,
Сливу руки нехотя берут.
Ярким золотом горит распятье
Там, внизу, где склон дороги крут. Читать далее «Как мы читали «Lichtenstein» — Марина Цветаева» →

Евреям (Кто не топтал тебя — и кто не плавил) — Марина Цветаева

Кто не топтал тебя — и кто не плавил,
О купина неопалимых роз!
Единое, что на земле оставил
Незыблемого по себе Христос:

Израиль! Приближается второе
Владычество твоё. За все гроши
Вы кровью заплатили нам: Герои!
Предатели! — Пророки! — Торгаши! Читать далее «Евреям (Кто не топтал тебя — и кто не плавил) — Марина Цветаева» →

Никогда не узнаешь, что жгу, что трачу — Марина Цветаева

Никогда не узнаешь, что́ жгу, что́ трачу
— Сердец перебой —
На груди твоей нежной, пустой, горячей,
Гордец дорогой.
Никогда не узнаешь, каких не-наших
Бурь — следы сцеловал!
Не гора, не овраг, не стена, не насыпь:
Души перевал.
О, не вслушивайся! Болевого бреда
Ртуть… Ручьёвая речь… Читать далее «Никогда не узнаешь, что жгу, что трачу — Марина Цветаева» →

Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь — Марина Цветаева

Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь!
То шатаясь причитает в поле — Русь.
Помогите — на ногах нетверда!
Затуманила меня кровь-руда!

И справа и слева
Кровавые зевы,
И каждая рана:
— Мама!

Кн. С.М. Волконскому (Стальная выправка хребта) — Марина Цветаева

Стальная выправка хребта
И воронёной стали волос.
И чудодейственный — слегка —
Чуть прикасающийся голос.

Какое-то скольженье вдоль —
Ввысь — без малейшего нажима…
О дух неуловимый — столь
Язвящий — сколь неуязвимый! Читать далее «Кн. С.М. Волконскому (Стальная выправка хребта) — Марина Цветаева» →

Ночь. — Норд-Ост. — Рев солдат. — Рев волн — Марина Цветаева

Ночь. — Норд-Ост. — Рев солдат. — Рев волн.
Разгромили винный склад. — Вдоль стен
По канавам — драгоценный поток,
И кровавая в нем пляшет луна.

Ошалелые столбы тополей.
Ошалелое — в ночи? — пенье птиц.
Царский памятник вчерашний — пуст,
И над памятником царским — ночь. Читать далее «Ночь. — Норд-Ост. — Рев солдат. — Рев волн — Марина Цветаева» →

Евреям (Так бессеребренно — так бескорыстно) — Марина Цветаева

Так бессеребренно — так бескорыстно,
Как отрок — нежен и как воздух синь,
Приветствую тебя ныне и присно
Во веки веков. — Аминь. —

Двойной вражды в крови своей поповской
И шляхетской — стираю письмена.
Приветствую тебя в Кремле московском,
Чужая, чудная весна! Читать далее «Евреям (Так бессеребренно — так бескорыстно) — Марина Цветаева» →

Бретонская народная песня «Милую целуя, я сорвал цветок» — Марина Цветаева

Милую целуя, я сорвал цветок.
Милая — красотка, рот — вишнёвый сок.
Милую целуя, я сорвал цветок.

Грудь — волне досада, стан — стволу — упрёк.
Милую целуя, я сорвал цветок.

Длинные стихи цветаевой о любви

С чем связан рост цен? .

Результаты чемпионата мира по пляжному футболу

Победителем соревнования стала Порт .

Россию ждет снижение ставки по ипотеке

Тенденция к снижению будет продолже .

Дакота Джонсон и Крис Мартин на романтической прогулке в Ист-Хэмптоне

Пара снова попала в объективы папарацци. На днях Дакота Джонсон и Крис Мартин были замечены на улицах Ист-Хэмптона. В объективы репортеров звездная пара попала на выходе из барбершопа, где музыкант делал стрижку, пишет storinka.com.ua. Дакота бы .

Кейт Бекинсейл в оригинальном платье

Актриса очаровала своим видом. В Мюнхене на днях прошел 10-й, юбилейный, благотворительный гала-вечер Mon Chéri Barbara Tag, сообщает storinka.com.ua. Главной звездой мероприятия стала Кейт Бекинсейл. Звезда появилась на публике в эффектном черн .

Конкурс детского рисунка: Volganet.net позовёт маленьких художников в Нарнию

Volganet.net ищет таланты! Таланты среди самых лучших волгоградцев – наших детей! Мы объявляем конкурс детского рисунка «Мой Новый год». Принять участие в конкурсе смогут дети от 0 до 11 лет. Для этого на наш электронный почтовый ящик [email protecte .

Волгоградская полиция согласилась встать на сторону УФАС в «кладбищенских войнах»

Волгоградское УФАС уже не первый год ведёт борьбу с монополией «Памяти» на рынке ритуальных услуг. Как признаются антимонопольщики, борьба идёт по всем фронтам. Накануне УФАС одержала небольшую победу, заручившись (по крайней мере, письменно) согласи .

На новогодние праздники площадь Павших Борцов оставят автомобилистам

Каждый раз в новогодние праздники волгоградские автомобилисты испытывали неудобства из-за того, что была закрыта самая большая парковка в центре города – парковка на площади Павших Борцов. Не добавляло удобств и перекрытое движение. В этом году площа .

Кладбище домашних животных: на окраине Волгограда разрастается необычное захоронение

Кладбища домашних животных, к примеру, на Западе – явление довольно распространённое. Однако в России настоящие (не стихийные) кладбища для питомцев, а также полноценные ритуальные службы для братьев наших меньших есть пока лишь в столицах да несколь .

Еще одна школа присоединилась к карантину в Липецке

Шесть классов в пяти общеобразовательных школах Липецка закрыты на карантин. Об этом в пятницу, 6 декабря, сообщил GOROD48 со ссылкой на городской департамент образования. По информации издания, к ранее закрытым классам в школах №№ 4, 30, 49 и 62 доб .

Спутник будущего: первую зарядную станцию для электромобилей построят в Волжском

Воодушевлённые своим визитом в Китай власти Волжского собрали пресс-конференцию, на которой мэр города Игорь Воронин рассказал о планах на будущее. Если проекты сбудутся, то будущее это будет высокотехнологичным. Лишь на днях волжская делегация верну .

Вячеслав Моше Кантор: Всемирный форум памяти Холокоста в 2020 году будет проходить на фоне роста антисемитских настроений

Президент ЕЕК Вячеслав Моше Кантор убеждён: обет «вечно помнить» должны дать не только евреи, но люди всего мира, потому что антисемитизм является глобальной проблемой Десятки мировых лидеров подтвердили своё участие в Пятом Всемирном форуме памят .

Участники столичного форума обсудили тему формирования идентичности российского гражданина

14 ноября 2019 года при поддержке Министерства просвещения Российской Федерации прошел I Всероссийский Форум «Гражданская идентичность в пространстве современной школы». Форум стал площадкой для обсуждения и внесения предложений по решению ключевых з .

КРЭТ представил на форуме «Здравоохранение» не имеющий аналогов в России комплекс магнитной терапии

АО «КРЭТ» (в составе Госкорпорации Ростех) представил на форуме «Здравоохранение» новый магнитотерапевтический комплекс «РелаксМаг» производства Рязанского приборного завода. Не имеющий стопроцентных аналогов комплекс может применяться для проведения .

3000000 тонн нефти добыли на месторождениях «Белкамнефти» с начала года

В уходящем месяце на месторождениях дочернего предприятия НК «Нефтиса» (относится к ПФГ «САФМАР» бизнесмена Михаила Гуцериева) — «Белкамнефти» им. А.А. Волкова успешно добыли 3-миллионную тонну нефти с начала текущего года. Отмечается, что до заверше .

Экологический проект успешно реализовал в своей школе четвероклассник

Ученик 4 класса выступил с публичным заявлением и добился установки раздельных урн для мусора в своей школе Последние 2 года ученик Wunderpark International School Илья Калинин активно выступает на тему защиты экологии. На школьной ассамблее четыр .

III Открытый Кубок Таллинна по карате-джитсу с участием команды РСБИ Санкт-Петербурга

В г. Таллинн (Эстония) уже в третий раз состоялся Открытый Кубок Таллинн по карате-джитсу и восточным единоборствам (сумо и кобудо), организованный Эстонской Федерацией Карате-Джитсу (EKJF) и ее руководителем Мастером Андреем Метелевым при поддержке .

Спортивный Фестиваль и Кубок Санкт-Петербурга по ВБЕ КОБУДО в честь полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады

26 и 27 января 2019 г. во Всеволожске при поддержке РСБИ СПб и ЛО уже в 9-й раз прошли традиционные соревнования по Восточному Боевому Единоборству в кумите и ката КОБУДО, как отборочный этап на Первенство и Чемпионат СЗФО по ВБЕ КОБУДО. Соревнования .

В Италии пройдет семинар инструкторов Национальной Ассоциации Телохранителей (НАСТ) России по обеспечению личной безопасности и единоборствам

6-8 сентября 2019 г. в г. Ареццо (Италия) пройдет семинар по обеспечению личной безопасности и единоборствам под руководством инструкторов НАСТ России. Инициаторами от итальянской стороны выступило агентство по безопасности «ООО Омбра Инвестигациони» .

Роб Гнант — Ван Гог швейцарской фотографии

Его наследие насчитывает более 200 000 негативов разного времени. В Швейцарии послевоенного периода он был бесспорным и признанным лидером среди своих коллег-фотографов, как снимая репортажи, так и занимаясь портретной фотографией, не обходя стороной .

Внезапное наводнение в Церматте

Видео Предупрежден — значит спасен! В кантоне Берн расположены пять озер – и все они представляют собой источник не только воды, но и риска наводнения. Если по весне сход с гор талой . Автор: Julie Hunt .

Швейцария с птичьего полета глазами фотографа

Рассматривать что-то или кого-то с большой высоты иногда очень полезно: порой ведь таким образом можно разглядеть то, что «лицом к лицу» не увидать. Известный швейцарский фотограф Георг Герстер (Georg Gerster) называл свои панорамно-высотные фотограф .

Как в Швейцарии избирают парламент?

Каждые четыре года в Швейцарии проходят выборы депутатов обеих палат федерального парламента. Как это происходит – об этом в нашем анимационном фильме (MicheleAndina, swissinfo.ch) Каждые четыре года швейцарцы избирают депутатов двухпалатного парламе .

В Воронеже уберут буквы из номеров автобусных маршрутов

Воронежские автобусные маршруты изменят свою нумерацию. Об этом в пятницу, 6 декабря, в ходе прямого эфира в группе «Правительство Воронежской области» в соцсети «ВКонтакте» сообщил замглавы городского управления транспорта Максим Захаров. По информа .

Архитектор Шигеру Бан о штаб-квартире Swatch в Швейцарии

Архитектура Новая фабрика часового гиганта Omega Швейцарский часовой бренд «Omega» построил себе новую фабрику в городе Биль. Автором архитектурного проекта стал японский архитектор Шигеру Бан. Этот контент был опубликован 3 ноября .

«Мы девочки, а значит, нам нельзя…»

Subscription form Подпишитесь на наш бюллетень новостей и получайте регулярно на свой электронный адрес самые интересные статьи нашего сайта Подпишитесь на наш бюллетень новостей и получайте регулярно на свой электронный адрес самые интересные ст .

Эйнштейн на берегу Женевского озера

Разговор с классиком Владимир Федосеев: «Музыка заменяет дипломатию» Великий дирижер в эксклюзивном интервью порталу swissinfo.ch о своей новой книге, тесных связях со Швейцарией и о перспективах российской культуры. Автор: Игорь Петров .

Новогодний фейерверк из 2020 залпов пообещали липчанам

Фестиваль-маскарад «Петровские забавы, или Новогодний фейерверк по-Липецки» пройдет в областном центре 21 декабря. Об этом в пятницу, 6 декабря, сообщили в горадминистрации. По информации пресс-службы мэрии Липецка, мероприятие начнется на пл. Петра .

Президент Республики Татарстан поддержал проведение Студенческой весны стран СНГ в 2020 году в Казани

Президент Республики Татарстан поддержал проведение Студенческой весны стран СНГ в 2020 году в Казани 2 декабря 2019 digest_ZM Новости обо всем 0 В рамках работы Всероссийской кадровой школы молодёжных НКО (мероприятие проходило с 25 по 29 ноября .

Снова снег. Дорожники вывели на трассы 116 единиц техники

От снега и наледи трассы очищали 10 автомобилей «Урал – Тройка», 54 КДМ, 29 навесных снегоочистителей, 22 автогрейдера и 1 шнекоротор. «Проезд по дорогам области обеспечен, ДТП по вине автодорог нет», – отчитались в миндортрансе. .

Марина Ивановна Цветаева (1892—1941) — русская поэтесса, прозаик, переводчица, одна из самых читаемых и оригинальных русских поэтесс XX века.

Биография Править

Марина Цветаева родилась 26 сентября (8 октября) 1892 г. в Москве, в семье профессора Ивана Владимировича Цветаева и Марии Александровны Мейн-Цветаевой. Детские годы Цветаевой прошли в Москве и в Тарусе, где сейчас существует цветаевский дом-музей. Марина начала писать стихи — не только на русском, но и на французском и немецком языках — еще в шестилетнем возрасте.

«Девочке было всего четыре года, когда Мария Александровна записала в своём дневнике: «Старшая всё ходит вокруг и бубнит рифмы. Может быть, моя Маруся будет поэтом. » Записала и забыла. И бумагу дочери давала только нотную, так что строчки и рифмы Муся царапает каракулями на случайно найденных бумажных клочках. А всё дело в том, что сама Мария Александровна одержима музыкой. Незаурядная музыкантша, она мечтает вырастить из старшей дочери пианистку — и посадит её за рояль «злотворно рано» — девочке ещё не исполнилось тогда и пяти лет.» (Кудрова И.В.,» Молодая Цветаева»)

В 1906 г. мать умерла, Марина с сестрой Анастасией остались на попечении отца. Марина училась в Москве, затем в пансионах Швейцарии и Германии. Опубликовав свои ранние стихи, она привлекла к себе внимание знаменитых поэтов — Брюсова, Волошина и Гумилева.

В 1912 г. Марина вышла замуж за Сергея Эфрона. Во Время гражданской войны Сергей воевал на стороне белых, и после победы большевиков был вынужден эмигрировать.

В 1914 г. Марина встретилась с Софией Парнок, расстались в 1916 г.

В 1922 г. покинула родину и Марина. Жила в эмиграции — сперва в Берлине, затем в Праге. В 1925 г., после рождения сына, она переехала во Францию. Вела практически нищенскую жизнь, снимая квартиры в пригородах Парижа. Из Парижа была «выдавлена» атмосферой, сложившейся вокруг неё из-за деятельности мужа. Эфрона обвиняли в том, что он был завербован НКВД и участовал в заговоре против Льва Седова, сына Троцкого.

В 1939 г. Цветаева вернулась в СССР, вслед за мужем и дочерью. По приезде жила на даче НКВД в Болшево (ныне Музей-квартира М.И.Цветаевой в Болшеве), соседями были чета Клепининых. Однако на родине ее родных ждала суровая участь — 27 августа была арестована дочь Ариадна, а 10 октября — Эфрон. В этот период Марина Ивановна практически не писала своих стихов, занимаясь переводами.

Во время Великой отечественной войны она с сыном отправилась в эвакуацию в Елабугу. Там, доведенная одиночеством, безработицей и трагичностью судеб близких, Марина Ивановна покончила жизнь самоубийством, повесившись 31 августа 1941 г. Похоронена на кладбище г.Елабуга.

Творчество Править

Романтический максимализм, мотивы одиночества, трагическая обреченность любви, неприятие повседневности, конфликт быта и бытия, обыденности и жизни души. Интонационно-ритмическая экспрессивность, парадоксальная метафоричность.

• Поэзия
  • сборник «Вечерний альбом», 1910,
  • сборник «Вёрсты», 1921,
  • «Лебединый стан»,
  • «Ремесло», 1923,
  • «Психея»,1923;
  • «Молодец», 1924;
  • «После России», 1928;
  • сатирическая поэма «Крысолов», 1925,
  • «Поэма Конца», 1926.

• Трагедии
  • «Федра» (1928).

• Эссеистская проза
  • «Мой Пушкин», 1937;
  • «Искусство при свете совести»,
  • «Поэт и время»
  • воспоминания об Андрее Белом, Валерии Брюсове, Максимилиане Волошине, Борисе Пастернаке и др.
• Мемуары
  • «Дом у Старого Пимена»,
  • «Повесть о Сонечке»

«Но одержимость искусством есть, ибо есть — и в безмерно-большем количестве, чем поэт – лже-поэт, эстет, искусства, а не стихии, глотнувший, существо погибшее и для Бога и для людей — и зря погибшее. Демон (стихия) жертве платит. Ты мне — кровь, жизнь, совесть, честь, я тебе — такое сознание силы (ибо сила — моя!), такую власть над всеми (кроме себя, ибо ты — мой!), такую в моих тисках — свободу, что всякая иная сила будет тебе смешна, всякая иная власть — мала, всякая иная свобода — тесна — и всякая иная тюрьма — просторна. Искусство своим жертвам не платит. Оно их и не знает. Рабочему платит хозяин, а не станок. Станок может только оставить без руки. Сколько я их видала, безруких поэтов. С рукой, пропавшей для иного труда…» Цветаева М.И., Об искусстве, М., «Искусство», 1991 г., с. 96.

Познай мир

Мир – это книга, и тот, кто не путешествует, читает лишь одну ее страницу.
Святой Августин

Познай мир

У хорошего путешественника нет точных планов и намерения попасть куда-то.
Лао-Цзы

Познай мир

Только о двух вещах мы будем жалеть на смертном одре — что мало любили и мало путешествовали.
Марк Твен

• Главная
• История
• Марина Ивановна Цветаева (1892-1941)

Марина Ивановна Цветаева (1892-1941)

М.И. Цветаева родилась в Москве. Ее отец — профессор-искусствовед И.В. Цветаев, основатель Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина (первоначально назывался Музеем изящных искусств им. Александра III). Мать — М.А. Мейн — пианистка, художница, много помогала мужу в его благородном деле. В семье было две дочери: Марина и Анастасия.

Марина Цветаева окончила в 1908 году гимназию, слушала лекции по истории французской литературы в Сорбонне. С шестнадцати лет начала печатать свои стихи. Ее первые сборники — «Вечерний альбом» (1910 г.) и «Волшебный фонарь» (1912 г.) — встретили единодушное одобрение таких поэтов, как Брюсов, Волошин, Гумилев.

Последующие сборники выходили небольшими тиражами (сборник «Версты» был издан в Москве в 1921 году тиражом одна тысяча экземпляров). Поэтическая индивидуальность Марины Цветаевой, а также тематика ее творчества: Россия, любовь и смерть, поэзия — поставили ее имя на высшую ступень поэтического мастерства.

Революцию она не приняла. Период с 1917 по 1920 год был в ее жизни трудным и драматичным: Марина и ее старшая дочь Аля (Ариадна) испытывали нужду, холод и голод, умерла маленькая дочь, отданная в приют из-за голода.

В 1922 году М. Цветаева с семьей эмигрировала из России. Первые три года, проведенные в Праге (до конца 1925 года), оказались самыми светлыми. Встреча с любимым мужем, рождение сына Георгия, выход в свет новых книг: «Стихи к Блоку», «Разлука», «Психея», «Ремесло».

Оказавшись в Париже, она столкнулась с материальной нуждой, испытывала тоску по Родине, ненависть к фашизму. Чувство одиночества, изоляция в эмигрантском кругу побудили ее вернуться на Родину. В 1939 году она возвратилась с сыном в СССР, где уже были С. Эфрон и старшая дочь. Но участь всех членов семьи оказалась плачевна: С. Эфрона расстреляли, Ариадну сослали, Марина осталась без работы, без жилья, получая редкие гонорары за переводы.

Цветаева быстро уводит читателя в мир своих ритмов, образов, слов, эмоций. Она любила музыку и умела ворожить словами, как слагатели древних заговоров.

Ее поэтические посвящения А. Пушкину, А. Блоку, А. Ахматовой, В. Маяковскому, Б. Пастернаку говорят о понимании ею роли и ценности каждого поэта.

«Ее всегда окружало, как облако, звучание стихов», — подытожил И. Эренбург.

Марина Ивановна Цветаева (1892-1941). Биография (Первый вариант)

В то время, когда в литературе утверждались футуризм, символизм, акмеизм и другие «-измы», в русской словесности во весь голос заявил о себе поэт, который не примыкал ни к одному из литературных объединений и союзов. Это была Марина Цветаева.

Она пришла в этот мир 26 сентября (8 октября) 1892 года. в Москве в день Иоанна Богослова:

Отец будущей поэтессы Иван Владимирович Цветаев был профессором искусствоведения Киевского, а затем Московского университета, основателем первого в России музея изящных искусств, мать Мария Александровна, в девичестве Мейн, — талантливой пианисткой. Именно она значительно повлияла на формирование личности своей дочери. Мария Александровна учила детей музыке, языкам, прививала интерес к истории и литературе. Будучи родом из немецко-польской семьи, она уделяла большое внимание знакомству детей не только с русской, но и с зарубежной культурой. Детство Марины, как и её брата и двух сестёр, прошло в мире легенд и сказок, прекрасной музыки и живописи. Об этом времени своей жизни юная Цветаева позднее напишет:

Золотые времена семьи Цветаевых закончились в 1906 г., когда ещё совсем молодая Мария Александровна умерла от чахотки. Марине пришлось быстро повзрослеть и устраивать свою жизнь самостоятельно. Уже в 1910 г. она дебютировала в литературе книгой стихов «Вечерний альбом», которую заметили такие именитые литераторы, как В. Брюсов и М. Волошин. А Н. Гумилёв писал: «Многое ново в этой книге: нова смелая (иногда чрезмерно) интимность; новы темы, например, детская влюблённость; новы непосредственное, безумное любование пустяками жизни… Здесь инстинктивно угаданы все главнейшие законы поэзии, так что эта книга — не только милая книга девических признаний, но и книга прекрасных стихов».

С тех пор прекрасные стихи стали судьбой Марины Цветаевой. Их рождению во многом способствовало знакомство с такими творческими личностями, как Максимилиан Волошин и Сергей Эфрон. С первым её связывали дружеские отношения, второй в 1912 г. стал её мужем. Восхищаясь рыцарскими качествами своего избранника, М. Цветаева посвятила ему многие лирические строки. Среди них и знаменитое стихо­творение «Генералам двенадцатого года» (1913), впослед­ствии прозвучавшее прекрасным романсом:

Жизнь новобрачных поначалу складывалась счастливо: свадебное путешествие в Париж, достойное наследство, по­зволяющее реализовывать творческие планы, и громадьё этих самых планов, поступление С. Эфрона на историко-филологический факультет Московского университета, незабываемые встречи с М. Волошиным в солнечном Коктебеле. В 1912 г. вышла вторая книга Цветаевой «Волшебный фонарь». И хотя тиражи первых сборников не разлетались так, как хотелось бы их автору, М. Цветаева верила в своё поэтическое будущее:

Молодые супруги воспитывали дочь Ариадну, мечтали о литературных успехах, но в их жизненные и творческие планы неожиданным и страшным вихрем ворвались политические события. Первым тревожным сигналом, свидетельствовавшим об окончании былой безоблачной жизни, стал призыв С. Эфрона в 1915 г. в армию. Но самое страшное для семьи связано с Октябрьской революцией 1917 г. Будучи к тому времени офицером, С. Эфрон вступает в ряды Добровольческой армии и отправляется на борьбу с большевизмом. Марина Цветаева на тот момент уже с двумя дочерьми остаётся в голодной и растерзанной политическими страстями Москве. Ей, жене белого офицера, приходится не только тащить на своих хрупких плечах бытовые проблемы, но и жить в постоянной тревоге за свою судьбу, судьбы мужа и детей. Самым страшным ударом стала смерть от голода в 1920 г. младшей дочери — двухлетней Ирины. Едва удалось спасти Ариадну. Вот как о роковых изменениях в жизни поэтессы пишет П.Е. Фокин: «Биография Цветаевой разрублена тяжёлым топором русской революции на две половины. Они зеркально отражаются друг в друге. До революции жизнь шла естественным чередом, со своими радостями и заботами, удачами и потерями — “в руце Божией”. После — всё перевернулось вверх дном, начался сплошной “дьяволов водевиль”.

Казалось, всё вокруг рушится, но в этом аду не рушился мир поэзии Цветаевой. К ней, как и в прежние времена, приходят стихи:

Многие из поэтических строк Цветаевой, как и прежде, мысленно обращены к её прекрасному рыцарю — Сергею Эфрону. Только теперь он не был рядом, о его судьбе она ничего не знала. Написанные в те годы произведения составили поэтические циклы «Лебединый стан» и «Разлука».

Летом 1921 г. М. Цветаева наконец-то получает «благую весть» от мужа, из которой узнаёт, что он вынужден эми­грировать в Прагу. Поэтесса, преодолевая множество препят­ствий, в мае 1922 года покидает Советскую Россию. Но эми­грация не возвратила М. Цветаевой отобранного революцией счастья. Вместо ожидаемой радости воссоединения семьи в её жизнь вторглись бесконечные мытарства по Германии, Чехии, Франции, безнадёжная безработица, ещё более мучительная нищета. Ко всему этому прибавилась жгучая тоска по родине. Вот только некоторые свидетельства из многочисленных писем М. Цветаевой того времени: «Жизнь мало чем отличается от московской, бытовая её часть, — пожалуй, даже бедней. », «Удушены долгами…», «…Пробую жить как все, но плохо удаётся, что-то грызёт…». Несмотря на всё это, М. Цветаева не прекращала писать. Отмечая необыкновенную работоспособность матери, Ариадна рассказывала: «Глохла и слепла ко всему, что не рукопись, в которую буквально впивалась — остриём мысли и пера… Работе умела подчинять любые обстоятельства, настаиваю, любые. Талант трудоспособности и внутренней организованности был у неё равен поэтическому дару». На чужбине рождаются поэмы «Поэма Горы», «Поэма Конца», «Крысолов», «Лестница», а также стихотворения, вошедшие в циклы «Земные приметы», «Деревья», «Стихи к Пушкину», «Стихи к Чехии» и другие. Здесь она возвращается к драматургии (первые пьесы были написаны ещё в 1918–1919 годах). Разрабатывая свою излюбленную тему Рока, обращается к античным мотивам (трагедии «Ариадна», «Федра»). В эмигрантский период своей жизни Цветаева начинает писать прозу (цикл мемуарных очерков, серию литературных портретов, эссе, лирическую документалистику). Материал с сайта //iEssay.ru

Тем временем поэтессу в который раз ждали печальные изменения в её судьбе. Живя вдали от родины, бывший белый офицер С. Эфрон разочаровался в былых взглядах и, ощущая свою ненужность в чужой стране, решил возвратиться в Россию. Путь домой лежал через сотрудничество с совет­скими спецслужбами — Сергей Яковлевич стал тайным агентом НКВД. В связи с провалом секретной операции в 1937 году он вынужден был спешно выехать в СССР. Вскоре на родину вернулась и увлечённая идеями отца Ариадна. Она, как и многие, кто в те времена возвращался в Россию, не знала, что едет в мир сталинских репрессий, а свято верила в светлое будущее молодой страны. Мечтая о воссоединении семьи, 12 июня 1939 г. в СССР вместе с сыном приехала Марина Цветаева. Эти возвращения сыграли роковую роль в судьбе всей семьи. В 1939 г. по подозрению в шпионаже была арестована 27-летняя Ариадна, вскоре и С. Эфрон. Цветаева не знала о том, что мужа расстреляют в октябре 1941 года, дочь проведёт 8 лет в исправительно-трудовых лагерях, а после освобождения будет приговорена к пожизненной ссылке в Красноярский край. Она не знала, но, видимо, многое предчувствовала. А пока опять, как недавно на чужбине, осталась одна с сыном, фактически без работы. Только здесь, на родине, ещё и в статусе неблагонадёжной, подозреваемой. И на этот раз муза поэзии покинула её, стихи, «как звёзды и как розы» уже практически не росли в измученном сознании. В это время М. Цветаева занималась в основном переводами, в частности работала над стихотворениями испанского поэта Федерико Гарсиа Лорки, встреча с творчеством которого у вас впереди. С началом войны в 1941 г. поэтессу против её воли отправили в эвакуацию.

Вот как пишет о последнем периоде жизни великой мученицы известная исследовательница её биографии и творчества А. Саакянц: «Война забросила Цветаеву с сыном в далёкую, глухую Елабугу на Каме. И здесь, у последней черты, все чув­ства Марины Ивановны достигли своего абсолюта. Тоска полнейшего одиночества и заброшенности; предстоящие впереди мрак и зима в глуши; трагическое ощущение собственной ненужности и беспомощности; паралич воли, страх за сына, которого она невольно втягивала в лабиринт отчаяния и безнадёжности… 31 августа 1941 года Марина Ивановна Цветаева покончила с собой.

Она ушла из жизни, когда в ней погасли остатки последней энергии. Жизнь задувала этот огонь со всех сторон…

Смерть Поэта тоже входит в его бытие. А его бытие принад­лежит Будущему.

Это Будущее уже наступило. Творчеству Марины Цветаевой настал черёд…».

Цветаева Марина Ивановна

(1892-1941) русский поэт

«Одна великая женщина, может быть, самая великая из всех живших когда-нибудь на свете, с отчаянной яростью вырыдала:

Всяк дом мне чужд,

всяк храм мне пуст.

Имя этой женщины — Марина Цветаева». Так написал об этом выдающемся поэте спустя несколько десятилетий после ее гибели другой известный поэт — Евгений Евтушенко, угадав, может быть, главную трагедию ее жизни, трагедию одиночества и ощущение своей ненужности. Его же словами можно определить и то, чем являлась Марина Цветаева для русской поэзии: «Марина Ивановна Цветаева — выдающийся профессионал, вместе с Пастернаком и Маяковским реформировавшая русское стихосложение на много лет вперед. Такой замечательный поэт, как Ахматова, которая так восхищалась Цветаевой, была лишь хранительницей традиций, а не их обновителем, и в этом смысле Цветаева выше Ахматовой».

Марина родилась в семье ученого-филолога Ивана Владимировича Цветаева, профессора Московского университета, который оставил по себе самую большую память тем, что основал Музей изобразительных искусств имени Пушкина на Волхонке. Мать, Мария Александровна Мейн, талантливый музыкант, ученица Рубинштейна, происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи.

У Марины и ее сестры Аси было счастливое безмятежное детство, которое закончилось с болезнью матери. Та заболела чахоткой, и врачи предписали ей лечение в мягком климате за границей. С этого времени у семьи Цветаевых началась кочевая жизнь. Они жили в Италии, Швейцарии, Франции, Германии, и девочкам приходилось учиться там в разных частных пансионах. 1905 год они провели в Ялте, а летом 1906 года мать умерла в их доме в Тарусе.

Осенью Марина записалась в интернат при Московской частной гимназии. Она это сделала вполне сознательно, чтобы как можно реже бывать в их осиротевшем доме. Тема одиночества и смерти становится одной из главных в ее творчестве, начиная с ранних стихов. Конечно, это не относится к самым первым стихам Марины, которые она начала писать с шести лет. Но уже в семнадцатилетнем возрасте Марина Ивановна Цветаева пишет, обращаясь к Создателю: «Ты дал мне детство лучше сказки, И дай мне смерть в семнадцать лет!»

По стихам Марины Цветаевой можно узнать ее чувства и настроения в тот или иной период жизни, ее интересы и увлечения. Она много читала, но чтение это было бессистемным: книги по истории, искусству, научные трактаты — все подряд и вперемешку. С раннего детства Марина прекрасно знала языки и с одинаковой легкостью читала и даже писала стихи как на русском, так и на французском и немецком языках. Натура романтическая и впечатлительная, любила придумывать себе кумиров, которые с годами менялись.

В тринадцать лет Марина пережила кратковременное увлечение революционной романтикой, и ее героем стал лейтенант Шмидт, имя которого в 1905 году было у всех на устах. Ему на смену пришел Наполеон и его незадачливый сын, герцог Рейхштадтский. Марина Цветаева вообразила себя бонапартистской, повесила у себя в комнате портреты своих кумиров, а в 16 лет даже поехала в Париж, где прослушала в Сорбонне летний курс истории старофранцузской литературы.

В ее жизни были и другие герои — реальные и придуманные, которых, впрочем, объединяло одно общее качество: все они были страстными, ищущими натурами — бунтарями, как и она сама.

Одни из ее литературных кумиров менялись в разные периоды жизни, другие остались навсегда. С детства она зачитывалась Пушкиным, но никогда не любила «Евгения Онегина». Потом открыла для себя Гёте и немецких романтиков. Среди своих современников боготворила Бориса Пастернака, А. Ахматову, которую называла «златоустая Анна всея Руси». Особое чувство Марина Ивановна Цветаева испытывала к А. Блоку. Она ему поклонялась как поэту и была влюблена в него, посвятив Блоку несколько прекрасных стихов.

В 1916 году Марина уже стала известным поэтом, а первая книга ее стихов — «Вечерний альбом» — вышла в 1910 году. Стихи Цветаевой заметили и одобрили такие известные поэты, как Валерий Брюсов, М. Волошин, Николай Гумилев. Особую поддержку оказал ей М. Волошин, с которым она подружилась, несмотря на большую разницу в возрасте.

В 1911 году Марина Ивановна Цветаева ушла из гимназии и уехала в Коктебель к Волошину, дом которого всегда был открыт для всех начинающих и маститых писателей, поэтов, художников, музыкантов. Там Цветаева встретилась с Сергеем Эфроном. Его родители были революционерами, погибли, и Сергей вырос сиротой. Это был романтичный и доверчивый человек, каким и остался до конца жизни.

Следующий, 1912 год оказался для Цветаевой насыщенным радостными событиями. Она вышла замуж за Сергея Эфрона, родила дочь Ариадну и в тот же год выпустила второй сборник стихов — «Волшебный фонарь». Несмотря на печальную утрату, которую Марина Цветаева испытала в сентябре 1913 года, когда скончался ее отец, она наконец-то обрела душевное равновесие, и ее жизнь в течение последующих пяти-шести лет была невероятно счастливой. Это был «роман с собственной душой», как она писала потом. В этот период в частном издательстве Сергея Эфрона вышел новый сборник ее стихов — «Из двух книг». В стихах Марины Цветаевой появились новые, более уверенные интонации. Она ощутила себя настоящим российским поэтом, начала писать свободно и раскованно. В 1916 году написала много стихов о Москве.

В это время уже шла Первая мировая война. Муж Цветаевой, ушел на фронт братом милосердия, ездил на санитарном поезде, бывало, рисковал жизнью.

Весной 1917 года в жизни Цветаевой произошли существенные изменения. Она совершенно не интересовалась политикой и Февральскую революцию встретила безучастно. В апреле у них с Эфроном родилась вторая дочь, которую Цветаева хотела назвать в честь Ахматовой Анной, но передумала, — ведь «судьбы не повторяются», — и девочку назвали Ириной.

Осенью в Москве стало совсем трудно жить, и в самый разгар Октябрьской революции Цветаева с Эфроном, который незадолго до этого получил звание прапорщика, уехали в Крым к М. Волошину. Когда через некоторое время Марина Цветаева вернулась в Москву за детьми, обратного пути в Крым уже не было. С этого времени она надолго разлучилась со своим мужем. В январе 1918 года он тайно заезжал на несколько дней в Москву, чтобы повидаться с семьей перед тем, как отправиться в армию Корнилова. Ее муж, белый офицер, теперь стал для Цветаевой прекрасной мечтой, «белым лебедем», героическим и обреченным.

После его отъезда она осталась одна с детьми среди разрухи и лишений, пыталась устроиться на работу, добыть продукты, чтобы как-то прокормить детей. Они голодали, болели, и скоро младшая Ирина умерла от истощения.

Марина Цветаева была в отчаянии, не видела никакого выхода, но писать стихи не переставала, как будто отчаяние придавало ей еще больше вдохновения. С 1917 по 1920 год она написала более 300 стихотворений, большую поэму-сказку «Царь-Девица», шесть романтических пьес, сделала множество записей-эссе. Впоследствии все критики утверждали в один голос, что в этот период ее талант буквально расцвел, вопреки обстоятельствам. И тогда же в ее поэзии опять возникли трагические мотивы — они не могли не появиться в тех условиях, в которых жила Цветаева, в полной неизвестности о судьбе мужа; впрочем, она не сомневалась, что он убит. И еще одна тема постоянно возникала в ее творчестве — это тема разлуки.

Но в поэзии Марины Ивановны Цветаевой было и другое: она была насыщена истинно народными мотивами, темами и образами. Однажды на вопрос дочери, откуда в ее творчестве появились все эти народные интонации, Марина Цветаева ответила: «России меня научила Революция», а в своей тетради оставила полушутливую запись: «Очередь — вот мой Кастальский ток! Мастеровые, бабки, солдаты». В ее стихах и поэмах родина представала хотя и суматошной и разухабистой, но в то же время величественной, какую невозможно не любить.

14 июля 1921 года из Чехии вернулся И. Эренбург и привез письмо от Сергея Эфрона, который прошел с белой армией весь путь от начала до конца, остался жив и оказался в Праге, где в то время учился в Пражском университете. Цветаева приняла решение ехать к нему.

Уже на следующий год она с дочерью оказалась в Берлине, который в то время считался центром русской эмиграции. Там собрались многие писатели, которые уехали из России во время революции, туда же приезжали и советские прозаики и поэты, когда между Советской Россией и Германией установились дипломатические отношения. Так что в Берлине кипела активная литературная жизнь, было много русских издательств, проводились встречи и литературные вечера. Цветаева пробыла в Берлине два с половиной месяца, здесь она наконец встретилась с мужем, который приехал из Праги, и успела написать больше двадцати стихотворений, в которых с новой силой раскрылся ее лирический талант.

После Берлина началась уже настоящая эмиграция Марины Цветаевой в Чехии, где они с Эфроном прожили три года и где родился их сын Георгий (Мур). Об этой стране Цветаева всегда вспоминала с теплотой, хотя жили они там в большой бедности. Но нищенское существование не могло заглушить поэтического настроя Цветаевой. Теперь главной темой ее творчества становится философия и психология любви, причем не только той любви, которая соединяет мужчину и женщину, а любви ко всему, что есть на свете.

В Чехии Марина Цветаева, кроме лирических стихов, завершила начатую еще в Москве поэму-сказку-притчу-трагедию-роман в стихах, как определяла это произведение она сама — «Молодец» — о могучей, всепобеждающей любви девушки Маруси к упырю в облике добра молодца. Одновременно Цветаева начала работать над другими крупными произведениями — «Поэмой Горы», «Поэмой Конца», трагедией «Тезей» и поэмой «Крысолов». Так она постепенно начала переходить от малых жанров к большим.

Жизнь в Чехии была относительно спокойной, но, может быть, этим она и угнетала Цветаеву. Она чувствовала свою оторванность от мира, от большой литературы, хотя и вела переписку со своими друзьями. Марина Цветаева устала от столь долгого уединения и все чаще задумывалась о том, чтобы уехать во Францию.

1 ноября 1925 года Марина приехала наконец в Париж и поселилась там с детьми, пока Эфрон заканчивал учебу в Праге, у своих знакомых в бедной квартирке в таком же бедном, неприглядном районе. В Париже жить семье было не по средствам, поэтому приходилось селиться в пригородах или в маленьких деревушках. Хотя Марина Ивановна Цветаева много писала и ее произведения печатали, скромные гонорары едва покрывали самые необходимые расходы.

Во Франции они с Эфроном прожили тринадцать с половиной лет. Она стала уже признанным поэтом, в парижских клубах устраивали ее литературные вечера, на которые оказавшиеся в эмиграции русские люди приходили послушать ее стихи. Кроме того, Цветаева получила возможность общения, чего ей так не хватало в Чехии. Однако она так и не стала там своим человеком и фактически не поддерживала отношений с поэтами и прозаиками русского зарубежья. Ее отпугивала атмосфера, царившая в этих клубах и на собраниях. Оторванные от родины люди никак не могли смириться с тем, что они здесь никому не нужны и не интересны. Они постоянно выясняли между собой отношения, ссорились, распространяли сплетни. Многие из них откровенно завидовали успеху Цветаевой. Особенно напряженные отношения сложились у нее с З. Гиппиус и Дмитрием Мережковским только потому, что она была независимым человеком и не терпела, когда ей пытались навязать какие-то схемы.

Находясь в эмиграции, Марина Цветаева писала о России, постоянно думала о родине, но так и не могла решить мучительную для себя проблему, стоит ли ей возвращаться и будет ли она нужна там. Однако этот вопрос решил за нее Сергей Эфрон. Он очень тосковал по родине и все больше склонялся к мысли вернуться в Советский Союз. Он даже стал активным деятелем возникшей среди эмигрантов организации «Союз возвращения на родину».

Первой в СССР в 1937 году уехала дочь Ариадна, а скоро и Сергей Эфрон. Марина Ивановна Цветаева снова осталась одна с сыном и больше полугода ничего не писала.

12 июня 1939 года Марина Цветаева вернулась в СССР. Их семья наконец снова воссоединилась, и они устроились жить в подмосковном Болшеве. Но эта последняя в ее жизни радость длилась недолго. В августе арестовали дочь, а в октябре — мужа, и она в который уже раз осталась одна с сыном. Сергей Эфрон, единственная любовь Марины Цветаевой, который так стремился вернуться на родину, был очень жестоко наказан за свою доверчивость. Цветаева больше никогда не увидела его. В официальном документе о посмертной реабилитации С. Эфрона указывается дата его смерти — 1941 год.

Великая Отечественная война застала ее за переводом Ф. Гарсиа Лорки. Но теперь работа прервалась. Потеряв всех своих близких, она безумно боялась за сына. В августе 1941 года они уехали в эвакуацию в г. Елабугу на Каме. Там найти работу оказалось еще труднее, чем в Москве. В архиве Союза писателей Татарии сохранилось отчаянное письмо Цветаевой, где она предлагала свои услуги по переводу с татарского в обмен на мыло и махорку. Ей не ответили, так как Союз писателей Татарии был тогда арестован в полном составе и там оставался только какой-то завхоз. Как рассказывали хозяева дома, где Цветаева остановилась с сыном, ее подкармливала жена местного милиционера, которой она помогала стирать.

Новые испытания оказались ей уже не по силам, ее воля к жизни с каждым днем становилась все слабее. Последней надеждой оставалась работа в Чистополе, где в основном жили эвакуированные московские литераторы. Там скоро должна была открыться столовая, и Цветаева написала заявление с просьбой принять ее туда посудомойкой. На этом заявлении стоит дата 26 августа 1941 года. А 31 августа она покончила с собой. Через три года на войне погиб и сын Цветаевой Георгий.

Такая страшная судьба выпала на долю Марины Цветаевой, одного из самых замечательных поэтов России. Она не собиралась умирать рано и всегда говорила: «Меня хватит на 150 миллионов жизней». Однако ей не пришлось дожить и одной.

Марина Цветаева

Как живется вам с другою, —
Проще ведь?—Удар весла!—
Линией береговою
Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове
(По небу—не по водам!)
Души, души! быть вам сестрами,
Не любовницами — вам!

Как живется вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),

Как живется вам—хлопочется—
Ежится? Встается—как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?

«Судорог да перебоев —
Хватит! Дом себе найму».
Как живется вам с любою —
Избранному моему!

Свойственнее и съедобнее —
Снедь? Приестся — не пеняй.
Как живется вам с подобием —
Вам, поправшему Синай!

Как живется вам с чужою,
Здешнею? Ребром—люба?
Стыд Зевесовой вожжою
Не схлёстывает лба?

Как живется вам — здоровится —
Можется? Поется — как?
С язвою бессмертной совести
Как справляетесь, бедняк?

Как живется вам с товаром
Рыночным? Оброк — крутой?
После мраморов Каррары
Как живется вам с трухой

Гипсовой? (Из глыбы высечен
Бог — и начисто разбит!)
Как живется вам с сто-тысячной—
Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною
Сыты ли? К волшбам остыв,
Как живется вам с земною
Женщиною, без шестых

Ну, за голову: счастливы?
Нет? В провале без глубин —
Как живется, милый? Тяжче ли —
Так же ли — как мне с другим?

Из Письма Б. Пастернаку.

14 февраля 1925 г.

Борис, а ты помнишь Лилит? Борис, а не было ли кого-нибудь до Адама?

Твоя тоска по мне — Тоска Адама по Лилит, до — первой и нечислящейся. (Отсюда моя ненависть к Еве!)

Комментарий к письму:

В еврейской традиции Лилит — первая жена Адама (до Евы), созданная Богом, как и Адам, из глины. Не сумев убедить Адама в равенстве по происхождению, Лилит, обратившись в дух, улетела. В литературе прекрасная. неземная Лилит противопоставляется простой, обыденной Еве.

Источник — М. Цветаева Собрание сочинений, т. 6/1 стр. 244 и 282

Из Сводных тетрадей

Еве до познания добра и зла вовсе не было дела. Ей было важно сделать по-своему — преступить. Иначе бы не любопытство, а любознательность, т.е. не порок, а добродетель, не женский жест, а мужской. (Еву Библия делает Прометеем!).

Дальше: вовсе не примета божества — знать добро и зло. Привилегия божества — именно не знать, иначе откуда бы счастье? Знают, т.е. страдают люди. Итак, я бы то древо переименовала бы в древо забвения добра и зла.

(18-го марта 1925 г.)

— И верно, и спорно, а в общем — не додумано.

(При переписке, авг 1933 г.)

Источник — М. Цветаева Неизданное. Сводные тетради, стр.375

Сводные тетради 3.1

ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ

ВЫПИСКИ ИЗ ЧЕРНОВОЙ ТЕТРАДИ ЕГОРУШКА
(зеленая, квадратная, с картой — начата 11-го марта 1928 г., в Мёдоне, кончена 11-го сентября 1928 г., в Понтайяке (Жиронда)).
Мурины слова и мои записи

А из карет, господа — одну
Скорой и верной помощи!
(NB! признаю. — Очевидно — дроги.)

Не успели еще меня доукорить в бессмысленности, как уже начинают корить за “голую мысль”, “мозг”, абстракцию — и т. д.
Поди — угоди!
А я — в ответ:
Не боюсь я никого,
Кроме Бога одного!

…бабья
Душа дойна!

Историю я люблю не в Werden, а в gewesen sein (т. е. geworden!) [не в становлении, а в законченности (т. е. установившейся!) (нем.)], отмытую временем от накипи газет. Время — сортировочная. Или — когда промывают золотой песок. (Золотопромывная.)

В моей душе одно волненье,
А не любовь пробудишь ты
[Из ст-ния Е. А. Баратынского “Разуверение”; в оригинале: “В душе моей”.]

Волненье: т. е. на белой стене дня — белую и черную тень любви.

…Многое мне приходится говорить явно — через голову, имеющее быть услышанным — потом, “когда меня не будет”, не когда меня не будет, а когда меня — в тебе не будет, когда ты во мне кончишься.

Любовь без ревности есть любовь вне пола. Есть ли такая? 1) без ревности 2) вне пола. Есть любовь с невозможностью ревности, т. е. любовь несравненного, вне сравнения стоящего. Так, может ли Гёте ревновать любимую — к любому? (Ревность — ведь это некий низший заговор равных. Своего рода — братство. Одну дрянь променяла на другую дрянь.)
В ревности ведь элемент — признания соперника, хотя бы — прaва его на существование. Нельзя ревновать к тому, чего вообще не должно быть, к тому, которого вообще — нет. (А Пушкин — Дантес?) Нельзя ревновать к пустому месту (neant [ничто, ничтожество (фр.)]).
В ревности есть элемент равенства: ревность есть равенство. Нельзя ревновать к заведомо-низшему, соревноваться с заведомо-слабейшим тебя, здесь уже ревность заменяется презрением.
Позвольте, но есть разные планы превосходства (соревнования). Бетховен превосходил любого — сущностью, но любой превосходил Бетховена — красотой. Гёте (80-ти лет) превосходил любого гением (и красотой!), но любой превосходил его молодостью.
Ревность от высшего к низшему (Бетховена — к Иксу, Гёте — к Игреку, Пушкина — к Дантесу) не есть ревность лица к лицу, а лица — к стихии, т. е. к красоте, молодости, скажем вежливо — шарму, к ые есть — стихия (слепая).
К лицу ревновать не будешь, сам полюбишь! Гёте не может ревновать к Бетховену — вздор! Либо: не та ревность, боль — иного качества: боль-восторг, за которую — благодарность.
Но ревность Гёте к помощнику садовника, на к го загляделась его (я такого случая не знаю: наверное — был) — есть именно ревность в ее безысходности, ревность к стихии — и потому — стихийная.
Только не надо путать стихии — с данным, его “лицо” (не-лицо) удостаивать своей ревности (страдания). Надо знать, что терпишь — от легиона: слепого и безымянного.
И чем нулевее соперник — тем полнее ревность: Пушкин — Дантес. (Нулевее — и как круглый нуль, и как последний нуль порядкового числительного: миллионный, ста-миллионный и т. д.)
В лице Дантеса Пушкин ревновал к нелицу. И — нелицом (пoлом — тем самым шармом!) был убит.

(Это пока что — всё я, а теперь — Мур.)

мур
(Муру — 8-го мая 1928-го года — 3 г. 3 мес. 1 неделя 1 день — Мёдон. NB! Переписываю ровно 10 лет спустя — 3-го мая: Муру 13 лет, 3 месяца, 3 дня. Рост 1 м. 73, уже тень (светлых) усов, вес — точно не знаю: около 65 кило) — Vanves —

— Вы не будете осел, когда старше?
(мне — в ванной)

Вчера С.: — Мур, пингвин хороший, ты с ним будешь спать?
— Да, с птицем, с соловьем.
(единств число: птиц)

— У меня такие сильные брови!
(почти никаких)

На своих имянинах, чужому седому господину (к ый в него влюблен!)
— Какие у тебя белые волосы! Ты их покрасил?

Бестактен, т. е. говорит всё, что думает. Безногому Жене [Речь идет о Е. Е. Чирикове, сыне писателя, потерявшем ногу во время гражданской войны, на которую ушел 18-ти лет.]: — Почему у тебя одна нога? Нужно две. Где ты вторую оставил?
(NB! — резонный вопрос: именно — где и оставил. Есть даже точный адрес.)

Вчера, в мёдонском лесу, о чужом старом господине (тропическом мореплавателе), идущем рядом, совершенно громко: — Какой грубый голос! (дважды — намеков, взглядов и нажимов не понимает.)
Ласковый, добром всё можно, страстно увлекается (сaхнты (шахматы), новый автомобиль — и т. д.), обожает сказки. Репертуар — мой: Про паровоз который отцепил свои вагоны (мое: чистое безумие!) — Карлик-Нос — Жмурки (Медведь и девушка) — Спящая Красавица (хорошо рассказываю: особенно сон) — Белоснежка — Маленький Мук.
Явно, определенно не любит стихов, ничего ритмического, сразу перестает слушать и понимать, а — еще меньше был, как только стихи (в тексте) — ну, хоть две строки — раздраженная гримаса, и: — Перестаньте — так… (т. е. — стихами). Можно сказать — воинствующе не любит. Слышать не может!

Дама, льстиво: — Какие у тебя чудные колечки! Мур, грубо: — У меня не колечки, у меня только волосы.

— Когда я буду маленький…
(Маленьким не был — никогда.)

Начинает понимать грусть. Вчера, неожиданно: — Деревья грустные. — Почему они грустные? — Они не хочут жить в земле. Я (в надежде на небо) — А где они хотят жить? — Да хочут жить в воде. (Собственное вожделение, обожает воду — везде, кроме ванны: — Спасайте меня-я-я! — Не хочу быть чистый, хочу быть грязный.)
Ребенок ни умственно ни сердечно не выдающийся, в пределах естественной хорошести и умности трехлетнего ребенка, ннно — есть в нем что-то, очевидно — в виде (а просто вида — нет, вид — чего-нибудь и, скорей, — ВСЕГО) заставляющее одного называть его Наполеоном, другого — Муссолини, третьего — профессором, четвертого чудаком — Зигфридом [Герой немецкого эпоса “Песнь о Нибелунгах”.] — римлянином (а здесь (позднейшая вписка) в Понтайяке — мясник: — переплыл ли он уже Ла-Манш?).

(Пропустила о стихах:)
Когда говорит стихи, то по желанию переставляет и сокращает:
Человек, и зверь, и пташка
он: Человек и пряжка
явно не заботясь ни о размере, ни о смысле.

Запись:
Чтобы иметь точку зрения на вещь, нужно на нее смотреть.

Ложь. Не себя презираю, когда лгу, а тебя, который меня заставляет лгать.
Что легче чем говорить правду? (мне) — Разве что — воду пить!
Плохо лгу.

Ложь — предательство самого себя, отречение от себя — в виде своего поступка, своего слова.
Моя ложь (жалость) — расписка в чужой слабости: не за себя боюсь, за тебя боюсь. Если бы жить с богами — или хоть с полу — …

Скрещенные руки:
Нам, чтобы дать крест, нужно руки — сложить. (Тот — раскрыл.)
7-го июня 1928 г.

Отрывок письма к Б. П.
Б , наши нынешние письма — письма людей отчаявшихся: примирившихся. Сначала были сроки, имена городов — хотя бы — в 1922 г. — 1925 г.! Из нашей переписки исчезли сроки, нам стало стыдно — что? — просто — врать. Ты ведь отлично знаешь — то, что я отлично знаю. Со сроками исчезла срочность (не наоборот!), дозарез-ность друг в друге. Мы ничего не ждем. О Б , Б , это так. Мы просто живем, а то (мы!) — сбоку. Нет, быв впереди, стало — вокруг, растворилось.
Ты мне (я — тебе) постепенно стал просто другом, которому я жалуюсь: больно — залижи. (Раньше: — больно — выжги!)

9-го июля 1928 г. приехала в Понтайяк (под Ройаном — Жиронда) — мифологическая рощица — дай Бог.
…С ветками, с листьями
Женская исповедь —

Лес: сплошная маслобойня
Света: быстрое, рябое,
Бьющееся как Ваграм.
Погляди, как в час прибоя
Лес играет сам с собою!
Так и ты со мной играл.
NB! Варианты Вместо 1-го леса — хлябь, вместо 2-го вал.
(Но лучше — лес, ибо от лесу началось.)

(Н. П. Г [Гронский Николай Павлович (1909 — 1934) — поэт; в 1928 — 1930 гг. близкий друг Цветаевой.] — в память наших лесов)

Мур: — бежy — ляжу —

красная шляпа
(План повести. — Записи)
Поезд увозил назад
(ее)
Поезд увозил вперед
(нас)
Поезд был сквозной. Сквозь всё.

…Что было в этой просьбе, в странной страстности этого “Напишите о ней!”. Препоручение. Скажите за меня. Полюбите за меня. Любить я ее не могу, но она меня тревожит, потому тревожит, что любить не могу, о тогда бы — любил. Дай мне прочесть себя к ней — 20 (ее) лет назад. Чтобы мне было сейчас, а ей — тогда. Осуществите. Освободите. Любить я ее не могу, п. ч. ей фактически — шестьдесят, а мне вдвое меньше, п. ч. это было бы и смешно (другим) и страшно (мне), п. ч. на это меня не хватит и этого с меня не хватит, п. ч. на это и этого не хватило бы ни с одного — — п. ч. на такую любовь стар — я (на 20 лет, ибо для нее нужно быть юношей, т. е. той смесью мужского и женского, к ой является — каждый юноша и — каждый поэт). Верни мне меня на 20 лет назад.
Всё это, по человеческой скромности и темности, называется: — Напишите о ней.
И вот, написала — доволен, сосед?
Одного хочу. В награду. Твоего молчаливого утверждения, что так, как любила ее я — сейчас, ты бы не любил бы ее ни тогда, двадцать своих лет назад, ни сейчас, двадцать ее лет назад — ни тогда, ни когда.
П. ч. так любить могут — только поэты.

Шея из последних жил.

Самое страшное (грешное), что она вовсе не была смешна…

La grande amoureuse? [Великая любящая (любовница)? (фр.)] Нет. Актриса, игрица.

Для него мы были — etrangers, иностранцы — на курорте естественно.
Для нее — тоже иностранцы — люди иной страны: молодости.

Старая женщина? Нет, благополучно.
Старая дама? Нет, почтенно.
Старая — что?

Глаза — у греческих статуй, у египетских мумий, сквозь прорези масок.

Битянова, Меркулова, Теплицкая: Методические рекомендации к рабочей тетради «Учимся учиться и действовать» ФГОС

Мы пришлем письмо о полученном бонусе, как только кто-то воспользуется вашей подборкой. Проверить баланс всегда можно в «Личном пространстве»

Мы пришлем письмо о полученном бонусе, как только кто-то воспользуется вашей ссылкой. Проверить баланс всегда можно в «Личном пространстве»

Аннотация к книге «Методические рекомендации к рабочей тетради «Учимся учиться и действовать» ФГОС»

В методических рекомендациях дается общая характеристика мониторинга метапредметных универсальных учебных действий в начальной школе, разработанного на основе единой «линейки» показателей. Мониторинг реализует комплексный психолого-педагогический подход к отслеживанию и оценке процесса развития ребенка с первых недель его обучения до конца 4 класса.
Пособие включает подробное описание процедуры проведения мониторинга в 1 классе, описание заданий и варианты их «встраивания» в учебный процесс на примерах фрагментов уроков; приводятся способы обработки и анализа результатов. Мониторинг проводится в апреле в течение месяца и является продолжением программы «Школьный старт».
Данные мониторинга могут быть включены в портфолио ребенка как отражение динамики его развития.
Пособие адресовано педагогам, а также может быть полезно школьным психологам и родителям.
3-е издание.

Сводные тетради

Pelena, думаю что в данном случае файл не нужен, т.к. вопрос носит общий характер

Заполнить все строки области строк значениями возможно только начиная с Excel 2010
Для этого необходимо выделив любую ячейку сводной нажать здесь

и снять галку здесь

Pelena, думаю что в данном случае файл не нужен, т.к. вопрос носит общий характер

Заполнить все строки области строк значениями возможно только начиная с Excel 2010
Для этого необходимо выделив любую ячейку сводной нажать здесь

и снять галку здесь
Serge_007

Яндекс-деньги:41001419691823 | WMR:126292472390