СОДЕРЖАНИЕ
На днях я пригласил к себе в кабинет гувернантку моих детей, Юлию Васильевну. Нужно было посчитаться.
— Садитесь, Юлия Васильевна! — сказал я ей. — Давайте посчитаемся. Вам наверное нужны деньги, а вы такая церемонная, что сами не спросите. Ну-с. Договорились мы с вами по тридцати рублей в месяц.
— Нет, по тридцати. У меня записано. Я всегда платил гувернанткам по тридцати. Ну-с, прожили вы два месяца.
— Два месяца и пять дней.
— Ровно два месяца. У меня так записано. Следует вам, значит, шестьдесят рублей. Вычесть девять воскресений. вы ведь не занимались с Колей по воскресеньям, а гуляли только. да три праздника…
Юлия Васильевна вспыхнула и затеребила оборочку, но. ни слова.
— Три праздника. Долой, следовательно, двенадцать рублей. Четыре дня Коля был болен и не было занятий. Вы занимались с одной только Варей. Три дня у вас болели зубы, и моя жена позволила вам не заниматься после обеда. Двенадцать и семь — девятнадцать. Вычесть. останется. гм. сорок один рубль. Верно?
Левый глаз Юлии Васильевны покраснел и наполнился влагой. Подбородок ее задрожал. Она нервно закашляла, засморкалась, но — ни слова.
— Под Новый год вы разбили чайную чашку с блюдечком. Долой два рубля. Чашка стоит дороже, она фамильная, но. бог с вами! Где наше не пропадало? Потом-с, по вашему недосмотру Коля полез на дерево и порвал себе сюртучок. Долой десять. Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Вари ботинки. Вы должны за всем смотреть. Вы жалованье получаете. Итак, значит, долой еще пять. Десятого января вы взяли у меня десять рублей.
— Я не брала, — шепнула Юлия Васильевна.
— Но у меня записано!
— Ну, пусть. хорошо.
— Из сорока одного вычесть двадцать семь — останется четырнадцать.
Оба глаза наполнились слезами. На длинном хорошеньком носике выступил пот. Бедная девочка!
— Я раз только брала, — сказала она дрожащим голосом. — Я у вашей супруги взяла три рубля. Больше не брала.
— Да? Ишь ведь, а у меня и не записано! Долой из четырнадцати три, останется одиннадцать. Вот вам ваши деньги, милейшая! Три. три, три. один и один. Получите-с!
И я подал ей одиннадцать рублей. Она взяла и дрожащими пальчиками сунула их в карман.
— Merci, — прошептала она.
Я вскочил и заходил по комнате. Меня охватила злость.
— За что же merci? — спросил я.
— Но ведь я же вас обобрал, чёрт возьми, ограбил! Ведь я украл у вас! За что же merci?
— В других местах мне и вовсе не давали.
— Не давали? И не мудрено! Я пошутил над вами, жестокий урок дал вам. Я отдам вам все ваши восемьдесят! Вон они в конверте для вас приготовлены! Но разве можно быть такой кислятиной? Отчего вы не протестуете? Чего молчите? Разве можно на этом свете не быть зубастой? Разве можно быть такой размазней?
Она кисло улыбнулась, и я прочел на ее лице: «Можно!»
Я попросил у нее прощение за жестокий урок и отдал ей, к великому ее удивлению, все восемьдесят. Она робко замерсикала и вышла. Я поглядел ей вслед и подумал: легко на этом свете быть сильным!
Сочинение ЕГЭ по произведению Антона Чехова «Размазня»
Антон Чехов в своем произведении «Размазня» поднимает вечную тему сильных и слабых. Мир так устроен, что сильный всегда старается прищемить слабого, либо же его просто уничтожить. Четкое определение этого явления дал еще Чарльз Дарвин в своей работе «борьба видов», в которой отмечает желание сильного притеснять слабого.
В современном мире подобное животное отношение в социуме не признается, потому что «сильная» и агрессивная особь может нанести существенный вред человеку, как в физическом, так и в моральном плане. На подобную проблему
Повествование ведется от первого лица. Автора рассказывает случай в офисе, когда за зарплатой пришла тихая и робкая женщина, обычная «серая мышка». По сюжету босс начинает высчитывать с зарплаты деньги за малейшую провинность. Бедная женщина настолько растерялась, что впала в отчаяние и совершенно потеряла дар речи. Жестокой «учитель жизни» сжалился и признался, что просто хотел научить ее защищать свою позицию и бороться за теплое место под солнцем.
После признания гувернантке была возвращена полная зарплата.
Сочинение получилось довольно неординарное, потому что
По моему убеждению, Антон Павлович Чехов хотел показать типичную ситуацию, в которой надменные люди утверждаются за счет слабохарактерных. Критикуя гувернантку за ее «бесхарактерность», не стоит забывать, что она занимает более низкую позицию в обществе и, по сути, не имеет право голоса на работе, потому что ее в любой момент могут уволить.
Анализируя поведение хозяина, невольно приходишь к выводу, что он еще более жалкая личность, чем гувернантка, потому что сильный человек не станет унижать и оскорблять слабого для «урока на будущее». Так поступают только безнравственные люди, неспособные понять закомплексованность других и, вместо того, чтобы им помогать, они всячески пытаются унизить, оскорбить и подстроить под себя слабую личность.
Таким образом, тема, раскрытая Антоном Чеховым, не потеряла своей актуальности и в наши дни. Хотя бы раз в жизни, человек сталкивается с безнравственными боссами или хозяевами, которые пытаются воспользоваться своим положением в собственных эгоистичных целях.
Размазня (Чехов)
← Баран и барышня | Размазня автор Антон Павлович Чехов (1860—1904) |
Репка → |
Дата создания: 1883, опубл.: юмористический журнал «Осколки», 1883, № 8, 19 февраля (ценз. разр. 18 февраля), стр. 5. Подпись: А. Чехонте.. Источник: http://feb-web.ru/feb/chekhov/texts/sp0/sp2/sp2-062-.htm (Приводится по: А. П. Чехов . Сочинения в 18 томах // Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1975. — Т. 2. [Рассказы. Юморески], 1883—1884. — С. 62—63. ) |
На днях я пригласил к себе в кабинет гувернантку моих детей, Юлию Васильевну. Нужно было посчитаться.
— Садитесь, Юлия Васильевна! — сказал я ей. — Давайте посчитаемся. Вам наверное нужны деньги, а вы такая церемонная, что сами не спросите… Ну-с… Договорились мы с вами по тридцати рублей в месяц…
— Нет, по тридцати… У меня записано… Я всегда платил гувернанткам по тридцати. Ну-с, прожили вы два месяца…
— Два месяца и пять дней…
— Ровно два месяца… У меня так записано. Следует вам, значит, шестьдесят рублей… Вычесть девять воскресений… вы ведь не занимались с Колей по воскресеньям, а гуляли только… да три праздника…
Юлия Васильевна вспыхнула и затеребила оборочку, но… ни слова.
— Три праздника… Долой, следовательно, двенадцать рублей… Четыре дня Коля был болен и не было занятий… Вы занимались с одной только Варей… Три дня у вас болели зубы, и моя жена позволила вам не заниматься после обеда… Двенадцать и семь — девятнадцать. Вычесть… останется… гм… сорок один рубль… Верно?
Левый глаз Юлии Васильевны покраснел и наполнился влагой. Подбородок ее задрожал. Она нервно закашляла, засморкалась, но — ни слова.
— Под Новый год вы разбили чайную чашку с блюдечком. Долой два рубля… Чашка стоит дороже, она фамильная, но… бог с вами! Где наше не пропадало? Потом-с, по вашему недосмотру Коля полез на дерево и порвал себе сюртучок… Долой десять… Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Вари ботинки.
Вы должны за всем смотреть. Вы жалованье получаете. Итак, значит, долой еще пять… Десятого января вы взяли у меня десять рублей…
— Я не брала, — шепнула Юлия Васильевна.
— Но у меня записано!
— Ну, пусть… хорошо.
— Из сорока одного вычесть двадцать семь — останется четырнадцать…
Оба глаза наполнились слезами… На длинном хорошеньком носике выступил пот. Бедная девочка!
— Я раз только брала, — сказала она дрожащим голосом. — Я у вашей супруги взяла три рубля… Больше не брала…
— Да? Ишь ведь, а у меня и не записано! Долой из четырнадцати три, останется одиннадцать… Вот вам ваши деньги, милейшая! Три… три, три… один и один… Получите-с!
И я подал ей одиннадцать рублей… Она взяла и дрожащими пальчиками сунула их в карман.
— Merci, — прошептала она.
Я вскочил и заходил по комнате. Меня охватила злость.
— За что же merci? — спросил я.
— Но ведь я же вас обобрал, чёрт возьми, ограбил! Ведь я украл у вас! За что же merci?
— В других местах мне и вовсе не давали…
— Не давали? И не мудрено! Я пошутил над вами, жестокий урок дал вам… Я отдам вам все ваши восемьдесят! Вон они в конверте для вас приготовлены! Но разве можно быть такой кислятиной? Отчего вы не протестуете? Чего молчите? Разве можно на этом свете не быть зубастой? Разве можно быть такой размазней?
Она кисло улыбнулась, и я прочел на ее лице: «Можно!»
Я попросил у нее прощение за жестокий урок и отдал ей, к великому ее удивлению, все восемьдесят. Она робко замерсикала и вышла… Я поглядел ей вслед и подумал: легко на этом свете быть сильным!